Вытираю пену с твоих губ, как приказала Марабелла.

Краска приливает к моим щекам. – Пожалуйста, скажи мне, что это не были усы.

  Только маленькие.

  Как унизительно.

  Часть, где я вытер пену с твоих губ вместо того, чтобы поцеловать их, как я хотел? Или часть, где Марабелла сказала мне сделать это?

Мои глаза округляются. – Она сказала тебе поцеловать меня?

  Да,   бормочет он, его дыхание веет теплом на мои губы, где я хочу его рот. – Она сказала мне

поцеловать тебя.

  Но ты не поцеловал.

  Хммм. Я боялся, что не остановлюсь, а это  было бы унизительно. – Он улыбается. – Для тебя

и Марабеллы. – Он отпускает меня, грешное тепло в его взгляде, когда он тащит папку перед собой. –

Давай посмотрим, что ты помнишь. Напомни мне. Когда у тебя день рождения?

Я моргаю, ошеломленная от внезапного перехода с тепла на холод. – Ты собираешься дать мне

кнут, чтобы пройтись по моему сотрясению.

Его выражение становится мрачным с его настроением. – Да, хорошо, у меня нет выбора, кроме, как дать тебе кнут. Галло приходил сюда, ища тебя, пока мы были у Маттео. Он снова вернется, и нам

надо быть готовыми. Поэтому я повторяю. Когда у тебя день рождения?

  Двадцатого июля.

  Какого года?

  1988.

  Когда ты вернулась в Рим?

  В феврале…. Я не уверена с днем. – Я тянусь к папке.

Он опускает свою руку на нее. – Первого февраля,   добавляет он. – Кто твои родители?

  Родители,   повторяю я, слова режут ножом по моему сердцу. – Я не знаю.

  Керри и Майкл Вод. Убиты в автокатастрофе год назад. Ты унаследовала большую сумму

денег от них.

  Я не имею в виду фиктивных родителей. Я имею в виду моих  родителей. Я думаю, они мертвы, но, что если нет и они беспокоятся обо мне?

Его рука накрывает мою, где она лежит на столе, его прикосновение отдается во мне. Я смотрю

на его руку, этот мужчина, который является моим самозваным защитником, а еще между нами есть

стена, на которую я не могу взобраться. – Тогда мы найдем их,   говорит он, возвращая мой взгляд к

нему. – Я тебе обещаю, но твоя безопасность на первом месте, и я уверен, они тоже так думают. Мне

надо , чтобы ты была готова к Галло.

В его голосе слышится искренность, и когда я ищу его лицо, я нахожу понимание, которое

выходит за рамки его требования роли защитника. Такое понимание, которое проникает глубоко в

душу человека, выстрогано душевным страданием и болью. Я поднимаю руку и обхватываю его щеку, позволяя его бороде тереть мои пальцы. – Что ты мне не рассказал?

Он накрывает мою руку своей, и он рассматривает меня мгновение, его выражение нечитаемое.

– Мы не такие уж разные,   начинает он, и я хватаюсь за эти слова, очень желая любую пикантную

подробность об этом мужчине, которую могу собрать.

  Ваши салаты прибыли,   объявляет Марабелла, крадя момент.

Выражение Кейдена вспыхивает тем, что я думаю является облегчением, но я не могу быть

уверенной.