Мне нравилось идти по пустым коридорам, когда лампы горят тускло и все двери закрыты. Негромкий стук подошв эхом отдавался в тишине спящего корабля. Мы с Яруном хранили молчание.
Наш корабль носит название «Палисандр», в честь одноименного семейства цветущих деревьев со старой Земли. У предыдущего капитана в каюте рос самый настоящий палисандр. В пору цветения капитан каждое утро вдевал в петлицу полураскрывшийся бутон, и на фоне зеленоватой формы темно-голубой цветок смотрелся очень хорошо.
Потом у нас появился новый капитан. Она тут же заявила:
— Уберите это проклятое дерево! У него опадают листья.
Палисандр переставили в кафетерий, где он всем мешал, так как часто ронял лепестки и листья в тарелки с едой. Спустя несколько месяцев дерево засохло — скорее всего, кто-то отравил его. Экипаж устроил вечеринку, чтобы отпраздновать это событие, и даже я посетила это мероприятие. Там я впервые попробовала шампанское.
Теперь на корабле остались лишь стилизованные изображения палисандра на стенах и дверях. Руководствуясь их цветом, человек определял, можно ему сюда входить или нет. Мне, например, категорически запрещалось посещать места с оранжевыми, голубыми, зелеными, желтыми, розовыми и коричневыми палисандрами. Доступными оставались лишь помещения с красными деревьями — общего назначения, вроде кафетерия, и специально предназначенные для разведчиков и их снаряжения, отмеченные черным силуэтом. Кстати, Адмиралтейство отвергало предположение, что черный цвет в данном случае имел какое-то особое значение.
НАШ КАПИТАН
Палисандр на двери конференц-зала был красного цвета. «Услышав» наши шаги, дверь открылась. Ярун пропустил меня вперед — на людях он всегда соблюдал протокол.
Капитан Проуп замерла у «звездного окна», по-видимому углубившись в свои мысли. Она смотрела в усеянную звездами тьму, словно капитан какого-нибудь парусного судна: спина выпрямлена, руки на бедрах, голова слегка откинута назад, так что каштаново-рыжие волосы рассыпались по плечам, ноздри раздувались, словно она вдыхала морской воздух. Наверняка она приняла эту героическую позу несколько минут назад и с нетерпением ожидала нашего появления. По какой-то причине ей отчаянно хотелось произвести на нас впечатление.
Дверь с шипением закрылась; Проуп восприняла это как сигнал к тому, чтобы повернуться и заметить нас.
— О, входите, садитесь! — Она рассмеялась легким, ничего не выражающим смехом, который, по твердому убеждению психологов внеземного флота, должен был заставить подчиненных почувствовать себя наравне с начальством. Проуп была страстной поклонницей «техники харизмы». — Прошу прощения. Я задумалась. — Она бросила еще один взгляд во тьму ночи. — Никак не привыкну к тому, насколько прекрасны звезды.
Я не стала обращать ее внимание на то, что это зрелище — всего лишь результат компьютерного моделирования. Настоящее окно могло бы нарушить целостность корпуса корабля.
НОВОСТИ
Мы сидели на своих обычных местах (я справа от капитана, Ярун — слева), лицом к столу.
— Не хотите ли кофе? — с улыбкой поинтересовалась капитан. Мы дружно покачали головами. — Уверены? Может, тогда фруктового сока? Нет? Ну, надеюсь, вы не будете возражать, если я выпью кофе.
Как и большинство людей, она избегала смотреть нам в лицо, взглядом упираясь в грудь, волосы, если не считать быстрых взглядов, лишний раз подтверждающих, насколько ей неприятны наши физиономии.
Мы смотрели, как она наливает себе кофе. На людях Проуп всегда пила черный, но если думала, что никто не видит, не забывала положить двойную порцию сливок и сахара.
Некоторое время она размешивала кофе, хотя размешивать там было нечего. |