|
– Кто-то атакует нас с тыла! – крикнул Оскар Майеру. – Но это не русские! Одеты по-другому, их гораздо больше, и у них винтовки, а не автоматы! – Русских тоже атакуют! – прокричал в ответ Май-ер. – Я их вижу! Господи, только второго фронта нам и не хватало! – Их слишком много, Руди! – взволнованно заорал Руммениге и открыл скупой огонь из своего "машине-пистоле". Майер, бросив последний быстрый взгляд на яростно вспыхнувший на другой стороне речки бой, подхватил одиннадцатикилограммовый "МГ" и, привычно пригибаясь, перебежал к Оскару. Он уже понял, что новый противник будет пострашнее старого. Пулеметчик Рудольф Майер берег патроны, как скупой хозяин спички, и рык его пулемета вплетался в общий голос боя коротко, но веско, а девятиграммовые пули со скоростью 800 метров в секунду точно настигали цель. Откуда-то сбоку на их позицию влетел, споткнувшись, пыльный и одновременно мокрый от пота Курт Шнайдер. Он где-то потерял или оставил свою каску, и теперь его рыжая шевелюра спорила по яркости с местным солнцем, которое хоть и перевалило уже зенит, но продолжало палить не хуже огнемета. – Как дела, ребятки? – Шнайдер плюхнулся спиной к стене, оскалился и с каким-то веселым остервенением сменил магазин. – Тебе это ничего не напоминает, Руди? По-моему, в Сталинграде мы подобное уже проходили! – Нет, – коротко откликнулся Майер и дал очередь из четырех выстрелов. – В Сталинграде, пожалуй, было жарче, – не очень уверенно согласился с пулеметчиком Руммениге и тыльной стороной ладони отер со лба пот и пыль. – Хоть и зима, конечно… Но там мы как бы на своей земле были… а? – О! – радостно воскликнул рыжий Шнайдер и за-хохотал. – Удивительное дело, как быстро все мы становимся земляками! Стоит нам слегка припечь задницу… Кстати, вы, надеюсь, обратили внимание, что русских тоже атакуют? – Обратили, обратили, – бросил, не оборачиваясь, Рудольф. – Ты давай стреляй… чего там у русских не видел? Тут самим бы отбиться… – Не скажи! – возразил Курт, напряженно вглядываясь в противоположную сторону долины сквозь длинные светлые ресницы. – Во-первых, я берегу патроны – у меня и так только четыре магазина осталось. А во-вторых, русские нам сейчас скорее союзники, чем противники. Ты об этом не думал? Тем более что и навалились на них, по-моему, серьезней, чем на нас… О! Они отступают! К нам отступают! Правильно! Эй, камрады, сюда! Сюда!! – И Курт Шнайдер, не обращая внимания на снующие вокруг него пули сварогов, вскочил на ноги, сорвал с ремня пустой подсумок и отчаянно замахал им над головой. – Что делать будем, товарищ лейтенант? – Верткий Стихарь ужом переполз на позицию Велги и пристроился рядом. Его гимнастерка, брюки, сапоги – все было изрядно перемазано пылью, а через щеку к подбородку тянулась яркая кровавая дорожка. – Ранен, что ли? – покосился на бойца Александр. – Где? А, это… Чепуха, осколком камня царапнуло. Прорываться надо. Прихлопнут нас тут, как мышей в мышеловке. – Куда прорываться? Ч-черт… – выхаркнул лейте-нант и, сорвав чеку, швырнул метров на тридцать, за остатки стены, из-за края которой торчали головы засевших там сварогов, "лимонку". |
