|
– А это что? – Трофей, господин обер-лейтенант, – отрапортовал украинец. – У нее був. Помьятаете… э-э… помните, колы мы сидели в тих кимнатах с прозрачною стеною? Той… этот Карсс нам показував, як вона, эта зброя… оружие действуе. – Петр перекинул ремень излучателя через плечо и протянул чужое оружие Дитцу. – Такое же. – Отлично. – Дитц принял излучатель, с удовольствием взвесил его на руках и опустил прикладом к земле. – С трофеем потом разберемся. Сейчас меня лично больше интересует сия особа… – Неожиданно он сделал длинный шаг вперед и жестко ткнул пленницу пальцем в грудь. – Имя?! Незнакомка, отшатнувшись было от Хельмутова тычка, закусила нижнюю губу, ожгла обер-лейтенанта яростным взглядом серых глаз и демонстративно сплюнула на пыльный сапог немца. – Ах ты… – Дитц коротко взмахнул рукой, и голова незнакомки дернулась вбок и назад. Звонкий звук пощечины заметался под сводами пещеры. – Погоди, Хельмут… – шагнул к немцу Велга. – Нет, это ты погоди, Саша, – спокойно повернулся к нему Дитц. – Твоя славянская мягкотелость здесь абсолютно излишня. Это враг. Он был вооружен и шел за нами, чтобы убить. Что из того, что она женщина? В данном случае это не имеет никакого значения. Повторяю: она – враг. А с врагом у меня разговор короткий. Не станет говорить – расстреляю безо всякой жалости. И никто мне в этом не помешает. Даже ты. Понял меня? – И Хельмут подмигнул Александру правым, не видимым пленнице (он стоял к ней в профиль) гла-зом. – Понял, Хельмут. – Велга безразлично пожал плечами и отошел в сторону, бросив через плечо: – Действуй. Только не забудь передвинуть переключатель на "переводчике", а то он тебе сейчас переводит с немецкого на русский. – А, черт… Спасибо, что напомнил. – Дитц нащупал на груди плоскую коробочку "переводчика" и сдвинул переключатель вниз. – Имя?! – повторил он свой вопрос и медленно потянул из кобуры "парабеллум". Пленница заметно побледнела, но продолжала хранить молчание. – Та-ак. – Обер-лейтенант сунул пистолет обратно в кобуру, не глядя передал стоявшему рядом Вешняку излучатель, достал из кармана сигарету, прикурил и выпустил в лицо незнакомке густую струю дыма. – Теперь вы меня отлично понимаете, фрау, мадемуазель или не-знаю-как-вас-там. Свидетельство этому – слова вашего сварожъего языка, которые я слышу из этой вот коробочки. Так что я специально для вас раскрою дальнейшие свои намерения. Так вот… Я не зверь и пытать вас не буду. Но я мужчина и солдат. И мои товарищи (а нас тут всего-то десять человек) тоже, как вы, несомненно, успели заметить, мужчины и солдаты. Судя по вашему снаряжению и вооружению, с жизнью солдатской вы хоть как-то, но знакомы. Если же нет, то я вам сообщаю, что жизнь эта очень тяжела. В особенности она тяжела в условиях военных действий, которые вначале мы, люди, вели между собой, а теперь ведем их с вами, сварогами. Основная тяжесть нашей солдатской жизни сводится, скажем прямо, к отсутствию женщин и, соответственно, женской ласки. Смею вас уверить, что находящиеся здесь мужчины не видели женщин очень давно. Вы понимаете, к чему я подвожу? Нет? Хорошо, продолжаю. Будете молчать, я отдам вас нашим солдатам. |
