– Не позволяй им делать это с Кэти, они изменят ее.

Я не мог шевельнуться или вздохнуть.

Ее лицо скривилось от воспоминаний.

– Они изменили меня. Я закрываю глаза и вижу их лица, всех их. Я не могу выбросить это из головы, что бы я ни делала. Они внутри меня.

Боже милостивый….

– Посмотри на меня, Бет. – Доусон притянул ее к себе ближе. – Ты здесь, со мной. Ты больше не там. Ты знаешь это, правда? Смотри на меня. Ничего такого в тебе нет.

Она решительно покачала головой.

– Нет. Ты не понимаешь. Ты…

Отступив, я позволил брату разбираться с этим. Он говорил с ней ровным, успокаивающим тоном, но когда она затихла, то уставилась вперед, тихо качая головой из стороны в сторону, глаза были широко распахнуты и рот открыт. Она не моргала, казалось, что она вообще не узнает его или меня…

Да, у нее явно были проблемы с головой.

Слушая, как Доусон успокаивает Бет, я цепенел от ужаса. Меня убивали страдание и боль, которыми был наполнен взгляд брата, когда он нежно проводил рукой по волосам Бет, убирая спутанные пряди с ее лица. В тот момент он выглядел так, словно единственным его желанием было поменяться с ней местами и принять ее мучения.

Я ухватился за стойку позади себя, не в силах отвернуться.

Я словно представлял себя на его месте. А в моих руках была бы Кэт, которую я уговаривал бы вернуться к реальности.

Поднявшись в свою комнату, я пробыл там ровно столько, чтобы сменить одежду на свежую. Находиться в ней было одновременно благословением и проклятием. Здесь я чувствовал себя ближе к Кэт.

Возможно, это из-за того, что мы делали в моей кровати, и тех моментов, которые предшествовали этому. И эти воспоминания тоже гнали меня вперед, потому что она не была в моих руках и не была в безопасности.

Я не знал, будет ли она когда-либо в полной безопасности снова.

Я натягивал футболку через голову, когда почувствовал рядом свою сестру еще до того, как она заговорила. Тихо выдохнув, я обернулся и обнаружил ее стоящую в дверном проеме, одетую в ярко-розовую пижаму, которую я подарил ей на прошлое Рождество.

Она выглядела так же погано, как чувствовал себя я.

– Если ты собираешься начать с того, что мне нужно подождать и все обдумать, то можешь не тратить на это время. – Я сел на кровать, проведя рукой по волосам. – Это не изменит моего решения.

– Я знаю, чего ты хочешь, и не виню тебя. – Она осторожно шагнула в мою комнату. – Никто не хочет, чтобы ты пострадал… или случилось худшее.

– Худшее – это то, через что Кэт проходит прямо сейчас. Она твоя подруга. Или была ею. И ты можешь спокойно жить? Зная, что они, возможно, с ней делают?

Она вздрогнула, в слабом свете ее глаза блестели, как изумруды.

– Ты несправедлив, – прошептала она.

Возможно, в любой другой ситуации мне было бы стыдно, но сейчас мне было не до проявлений сочувствия.

– Мы не можем потерять тебя, – произнесла она после нескольких секунд чертовски неловкой тишины. – Ты должен понять: мы сделали то, что сделали, потому что любим тебя.

– Но я люблю ее, – без колебаний ответил я.

Ее глаза расширились – вероятно, она в первый раз слышала, чтобы я произносил такое вслух, по крайней мере, о ком-то помимо членов моей семьи. Я жалел, что не говорил этого чаще, особенно Кэт. Странно, как в итоге все может обернуться. Когда ты во что-то погружен, чаще всего ты никогда не делаешь или не говоришь того, что должен. И только когда становится слишком поздно, ты начинаешь понимать, что упустил сказать или сделать.

Нет, еще не могло быть слишком поздно! И то, что я жив, было тому подтверждением.

Глаза сестры наполнились слезами.