Люди в креслах похожи на оплывшие огарки свечей. Едва заметно подрагивает стоп-кадр, вызывая подспудное раздражение.
Поехали, что ли?
Момент, когда запись пошла дальше, Бреслау пропустил. Он смотрел на лицо капитана, а оно оставалось неподвижным. Не лицо – театральная маска с дырой разинутого рта. Лишь одинокая капля пота продолжила свой путь по щеке, оставляя влажную дорожку. Понадобилась пара секунд, чтобы осознать: вокруг движутся члены экипажа, совершают какие-то действия. Мигают индикаторы, меняется изображение на обзорниках… В голосфере погас свет, по центральному посту «Вероники» заметался тревожный багрянец – сполохи аварийных алармов. Аналитик, представлявший запись, подключил вспомогательные сферы, в них поползли объёмные диаграммы, строки и столбцы данных, картинки с волновых сканеров. Раздувшись, пупырчатый конгломерат сведений превратился в гигантский микроорганизм, собравшийся размножаться почкованием.
Уследить за всем было решительно невозможно. Позже надо будет пересмотреть записи по отдельности. Бреслау вновь бросил взгляд на лицо капитана – и его пробрал озноб. Экипаж вёл бой, лайнер содрогался в агонии, а на лице капитана Шпрее, сухаря из сухарей, застыло выражение благоговейного восторга. Будь капитан верующим, Бреслау решил бы, что Шпрее узрел лик Бога.
Встряхнись, велел он себе. Какой Бог? Откуда такие мысли?! Помогая вернуть самообладание, аналитик отключил звук. Крики паники, обрывки суматошных докладов – всё отсекло незримое лезвие. В тишине, рухнувшей на зал подобно удару молота, аналитик принялся комментировать происходящее.
– Как видно из этих данных, – зелёный световой маркер указал на левую нижнюю сферу, где столбцы цифр наперегонки бежали кросс, – налицо все признаки классической флуктуативной атаки. Сбои в энергосистеме корабля, аритмия напряженности защитного поля. Падение мощности реактора, несмотря на форсированный режим…
– Поэтому они не смогли уйти в РПТ? Не хватило мощности?
– Это одна из причин. Вторая – нехватка времени. Третья – существенные искажения параметров континуума, возникшие при атаке стаи. Данные сейчас обрабатываются.
В голосфере разыгрывалась трагедия. Экипаж лайнера – не матёрые волки из ВКС, а обычные «цивилы» – бился насмерть с порождениями космоса, спасая жизни: свои и четырёхсот двадцати восьми ни о чём не подозревавших пассажиров. Здесь же, в зале для совещаний, глубоко скрытом под землёй, эксперты вели дискуссию: уточняли нюансы, параметры, строили предположения и версии, словно речь шла о колонии простейших на лабораторном стенде. Чисто научный интерес, стремление установить истину; кофе, кондиционированный воздух, уют кресел.
Пора бы привыкнуть, вздохнул Бреслау. Он знал, что не привыкнет. Знал, что не даст и тени эмоций прорваться наружу, оставаясь для всех железным Тираном, бесчувственным сукиным сыном с клыками до пояса. Прозвище, полученное много лет назад во время разбора инцидента с яхтой «Цаган-Сара», оказалось на удивление живучим. Приросло намертво, не оторвать. Живучее – намертво? Парадокс, и тем не менее, дело обстояло именно так.
Снятся ли экспертам кошмары, подумал он. Наверное, снятся.
– Как проявил себя антис?
– Предполагаемый антис, – поправил аналитик. – Как антис – никак.
– А как кто?!
Впервые аналитик замялся, не сумев сразу сформулировать ответ.
– На фоне массированной флуктуативной атаки не удалось установить, какой из атакующих объектов ответственен за то или иное энергетическое воздействие…
– То есть?! Вы хотите сказать, что все воздействия были однотипными?! И вы не можете идентифицировать их источники?
– Пока не можем, – уточнил аналитик. |