Пальцы двинулись дальше, слегка потрогали вход внутрь, от чего я всхлипнула и дернулась всем телом назад, а он выдернул их из трусиков и покрутил у меня перед глазами — они блестели в свете тусклой лампы. Огинский отвратительно, самодовольно улыбался.

— Нет… не нравится, — жалобно в надежде, что, может быть, он меня отпустит. — Не нравится!

Я услышала, как выпал нож, и он перехватил мою руку, стиснул ладонь своими горячими пальцами и начал двигать так быстро, что у меня заболела кисть. Сильные плечи застыли от напряжения, а на лице блестели мелкие капли пота. Мне еще раз пришло в голову, что он невероятно красив и при этом омерзительно гадок внутри. Словно ядовитая тварь. Запрокинул голову, сжимая мою руку сильно и властно, ускоряя темп, увлажняя мою ладонь, скользящую по его подрагивающей плоти. Такой бархатно-гладкой вверху.

А потом на пальцы брызнуло и потекло что-то горячее и липкое. Но я не могла отвести взгляда от его лица в этот момент — ничего более завораживающего я в своей жизни не видела, чем эта гримаса какой-то невероятно экстатической боли, от которой исказились черты и широко в хриплом стоне распахнулся рот. Пульсация между ног усилилась, и я стиснула колени, сопротивляясь этим ощущениям.

Огинский выдохнул и разжал свои пальцы, открыл глаза. Полусытый хищник со слегка пьяным взглядом и легким налетом раздражающего равнодушия. Поднял с пола кусок моего платья, вытер руку и подал мне. Свет упал на его лицо, и я отчетливо увидела полосы от своих ногтей.

— Вытрись, и пошли в дом. Первый раунд был неплох.

И паника вернулась, сильнейшей ледяной волной окатила с головы до ног.

— Какой раунд? Я хочу домой. Отпустите меня, пожалуйста. Я никому ничего не скажу.

Ухмыляется, расстегивая рубашку. Ненавистная плейбойская усмешка, красивая и раздражающая все рецепторы ненависти, какие только могут быть в человеке.

— Я не наигрался. Отпущу, когда мне надоест. Я еще даже тебя не трахал. Ты что, не читала контракт или ты еще и безграмотная? — рассмеялся своему остроумию. Самоуверенный и самодовольный ублюдок! — На, надень и пошли.

Швырнул мне свою рубашку. А я старалась не смотреть на его тело. Нарочно отворачивалась в сторону.

— Если бы я не знал кто ты, я бы решил, что ты смутилась… но это было бы смешно после того, как ты натирала мой член своей ладошкой. Бездарно, я бы сказал. Идем в усадьбу.

— Я никуда не пойду. Я не хочу у вас работать. Я передумала. Верну вам все деньги и…

Он расхохотался. Как в прошлый раз — оскорбительно и мерзко. Так мерзко, что мне захотелось его убить.

— Тебя из какого села привезли? Ты читать умеешь или считать? Нули в неустойке видела? У тебя таких денег даже к пенсии не соберется. Уйдешь, когда я решу.

— Я устраивалась к вам горничной, а не… не… шлюхой!

Обернулся ко мне и вздернул бровь.

— Какая интересная версия отказа от сделки.

Сделал несколько шагов в мою сторону и уперся руками в стену у моего лица, а я буквально закуталась в его рубашку и замоталась ею.

— Но знаешь, в чем ты просчиталась сейчас? Мне плевать, кем ты сюда устраивалась. Если ты хочешь махать тряпкой, мыть унитазы и периодически брать у меня в рот, и раздвигать ножки — я воплощу твои фантазии в жизнь. Ты ведь воплощаешь мои… Надеждааа. А теперь пошли спать. Я устал. У меня завтра важная встреча.

— Я никуда не пойду.

Он пожал плечами.

— Можешь оставаться здесь. А утром я устрою тебе еще одну пробежку по снегу с собачками. Им надо двигаться, жиреют зимой.

Так невозмутимо с ухмылкой в уголках губ.

— И это самое милое, что с тобой произойдет в этом доме, если я услышу еще одно «нет».