— Идем.

Усадила меня за стол и положила передо мной папку. Лицо ее удивительно изменилось — стало непроницаемым, как маска. Взгляд больше особо не задерживался на мне, и она не улыбалась. Лариса больше не походила на хохотушку, летевшую со мной в самолете и сидевшую в кафе. Ее как подменили. Сейчас наш разговор приобрел какой-то официальный тон, и я явно сидела перед работодателем.

— Подписывай и поедешь на работу.

— Все хорошо?

— Да, все хорошо, — пухлые губы растянулись в улыбке, но мне она показалась фальшивой. — Я просто забегалась сегодня, на меня свалилась куча всяких проблем неожиданных. Не обращай внимание. Подписать надо на первой страничке и на последней.

— Да, я почитаю и…

— Нет времени читать, я тебе все расскажу. Ты лучше переоденься.

Поставила пакеты на стол и пристально посмотрела мне в глаза.

— Я сделала все, чтобы помочь тебе, Надя. И я думаю, у тебя все получится. Иди примерь, потом подпишешь бумаги, я дам тебе твой аванс, и поехали.

От ее слов быстрее забилось сердце. Да, конечно, у меня все получится, не может не получиться, это ведь такой шанс, такой невероятный шанс.

Пока я доставала вещи из пакета, Лариса вышла за дверь и до меня доносились обрывки ее фраз.

— Я в ужасе, Гоша. Я не нервничаю, а я в ужасе!.. Плохо понимаешь?….. Ты же знаешь, какой он!.. Нельзя было так… У меня бы спросил… Предложи другую… Две других. Три, твою мать!.. Эту? Ясно! Ну ты и козел!

Я достала из пакета темно-бордовое платье до колен, туфли на шпильках, черное нижнее белье. От непонимания округлились глаза. Когда Ларса вернулась в кабинет, я крутила в руках кружевной лифчик. А она нервно выдохнула и закурила тонкую длинную сигарету.

— Что такое? Я ошиблась с размером?

— Нет… но… зачем горничной все это?

Выдохнула быстро дым и посмотрела мне в глаза из-под длинных накладных ресниц.

— Это приличный дом, и людей туда берут приличных и со вкусом одетых, ясно? А не в тех бомжацких тряпках, в которых ты пришла.

Она почему-то злилась и нервничала, и ее нервозность передавалась мне. Но на столе лежал конверт с деньгами, и я решила, что перетерплю. Что важнее работа, которую она мне выбила. Быстро переоделась, даже не глядя на себя в зеркало, а Лариска окинула меня каким-то странным взглядом, так, наверное, породистых кобыл рассматривают.

— Обалдеть, Самойлова. Реально обалдеть. Как можно было такую красоту прятать под этим бесформенным барахлом? Будь у меня побольше времени, я бы, может, тебя моделью пристроила, а так… Все, ладно. Подписывай, и тебя отвезут на встречу… на собеседование.

Сунула мне два листа бумаги.

— Я все же хотела бы почитать.

Глаза Ларисы вспыхнули, и она нервно постучала по столешнице. В этот момент зазвонил мой сотовый. Я быстро достала его из сумочки и ответила.

— Да, мам… да.

— Снимки Митины пришли, Надь.

Голос глухой, дрожащий и слышно, что плакала она. Я выпрямилась на стуле, а Лариса мне подсунула шариковую ручку.

— И что там?

Мама всхлипнула.

— Опухоль. Пока не знают какая — злокачественная или доброкачественная. Надо в город соседний везти, там частную клинику открыли недавно. Светлана Анатольевна очень рекомендует, там знакомый ее нейрохирург работает.

В тишине голос мамы разносился по всему кабинету, и Лариса поскребла ноготками по конверту, привлекая мое внимание.

— Повези, мам, обязательно. Я тебе деньги переведу.

— Это большие деньги, дочка. Я узнавала… Господи, что делать, а? Я тетке твоей звонила, отцовской сестре — она обещала занять немного и…

В этот момент я поставила две подписи и протянула ручку Ларисе, а она подвинула ко мне конверт.