|
А негр пел. Арман Вигье мертв, его бледные руки вытянуты на простыне, две женщины бдели у его одра, обсуждая события, они сразу же прониклись взаимной симпатией, Жаннин взяла махровое полотенце и вытерла руки, затем стала вытирать ему бедра, Чемберлен сказал: «Что касается первого параграфа, то я позволю себе два замечания», а негр пел: «Bei mir, bist du schon, что значит: «Для меня вы самая красивая».
Остановились две женщины, он их знал, Анина и Долорес, две потаскушки с улицы Ласидон, Анина сказала: «Ты поешь?», и он не ответил, он пел, и женщины улыбнулись ему, а Сара нетерпеливо позвала: «Гомес, Пабло, идите же! Чем вы там заняты? Здесь негр поет, это прелестно!»
СУББОТА, 24 СЕНТЯБРЯ
В Кревильи[11] в шесть часов папаша Крулар вошел в жандармерию и постучал в дверь кабинета. Он подумал: «Они меня разбудили». Он им так и скажет: «Зачем меня разбудили?» Гитлер спал, Чемберлен спал, его нос посвистывал, как флейта, Даниель, покрытый испариной, сидел на кровати и думал: «Это был всего лишь кошмар!» — Войдите! — крикнул жандармский лейтенант. — А, это вы, папаша Крулар? Нужно будет постараться. Ивиш тихо застонала и повернулась на бок. — Меня разбудил малыш, — сказал папаша Крулар. Он с обидой посмотрел на лейтенанта и промолвил: — Это, должно быть, что-то важное… — Ну, папаша Крулар, настало время смазывать сапоги! Папаша Крулар не любил лейтенанта. Он удивился: — При чем тут сапоги? У меня нет сапог, у меня сабо. — Настало время смазывать сапоги, — повторил лейтенант, — смазывать сапоги: ну и влип же я! Без усов он был похож на девушку. У него было пенсне и розовые щеки, как у учительницы. Он наклонился вперед и расставил руки, опершись на стол кончиками пальцев. Папаша Крулар смотрел на него и думал: «Это он приказал меня разбудить». — Вас предупредили, что нужно принести пузырек с клеем? — спросил лейтенант. Папаша Крулар держал клей за спиной; он молча показал его. — А кисточки? — осведомился лейтенант. — Все нужно сделать быстро! Домой возвращаться уже некогда. — Кисточки у меня в кармане, — с достоинством ответил папаша Крулар. — Меня разбудили неожиданно, но все же я не забыл кисточки. Лейтенант протянул ему рулон: — Одно объявление повесите на фасаде мэрии, два — на главной площади и одно — на доме нотариуса. — Метра Бельомма? Но там запрещено вешать объявления, — возразил папаша Крулар. — Плевать! — отрезал лейтенант. Вид у него был беспокойный и веселый. — Я беру это на себя, я все беру на себя. — Значит, и вправду мобилизация? — Вправду! — крикнул лейтенант. — Все мы пойдем в р-р-рукопашную, папаша Крулар, мы пойдем в р-р-ру-копашную! — Какое там! — вздохнул папаша Крулар. — Мы-то с вами, наверное, останемся здесь. В дверь постучали, и лейтенант торопливо пошел открывать. На пороге стоял мэр. Он был в сабо, с перевязью поверх рубашки. — Так за чем вы прислали ко мне малыша? — Вот плакаты, — ответил лейтенант. Мэр надел очки и развернул рулоны. Он вполголоса прочел: «Всеобщая мобилизация» и быстро положил объявления на стол, как будто боялся обжечься. Он сказал: — Я был в поле, забежал только взять свою перевязь. Папаша Крулар протянул руку, свернул плакаты и засунул рулон под рубашку. Он обратился к мэру: — Я удивился: с чего бы это меня в такую рань разбудили? — Я забежал только взять свою перевязь, — повторил мэр. |
