– Прости меня, – прошептала Ди, и ее хрупкое тело снова сильно затряслось. Пока я смотрела на нее сверху вниз, пытаясь восстановить дыхание, а заодно и осознать смысл последних сказанных ею слов, красивое лицо Ди сморщилось, и крупные, тяжелые слезы покатились у нее по щекам. – Пожалуйста, прости меня.

Значит, они пролетели сквозь стену.

– Боже правый.

У меня внутри все оборвалось, я перешагнул через мертвого Лаксена и ринулся к открытому дверному проему, ведущему в соседнюю комнату.

Я продолжал убеждать себя, что они должны быть живы – обе они, – потому что я бы непременно почувствовал, если бы одной из них нанесли смертельную рану. Впрочем, эта мысль не помогла утихомирить мой пульс или побороть нараставшее в желудке чувство тошноты.

Арчер стоял прямо у входа в прилегающую комнату. Он тяжело дышал – его плечи поднимались и опускались. Он ничего не сказал, когда я пробежал мимо него и резко остановился. Комната подверглась полному разгрому: диван был сломан, телевизор разбит, осколки ваз разбросаны по полу. Кучи земли и разорванных листьев втоптаны в ковер.

Мой полный отчаяния взгляд сфокусировался на центре комнаты, и провалиться мне на этом месте, если у меня не подкосились ноги.

Девушки лежали на разбитом журнальном столике – сверху Кэт, а снизу моя сестра. Они не дрались, а казалось, замерли. Я тоже замер. Потом наконец услышал. Услышал низкие, ужасные звуки существа, старающегося вырваться.

Кэт с растрепанными волосами подняла голову и вздрогнула, а потом скатилась с моей сестры и медленно встала. Отступив назад, она дрожащими руками провела по торчащим в разные стороны прядям. Потом посмотрела на меня расширившимися глазами. Кровь струилась из ее носа и рта, и казалось, что с каждым дыханием, вырывавшимся из ее губ, из нее выходит жизнь.

Я хотел к ней подойти, но остановился и снова посмотрел на сестру. Когда Кэт сползла с нее, Ди перевернулась на бок и свернулась клубочком. Звуки – звуки продолжали вырываться из нее.

– Ди? – позвал я дрогнувшим голосом.

– Прости меня, – проговорила сестра, хватаясь руками за голову. – Прости меня, прости, пожалуйста.

И это все, что она говорила, снова и снова повторяя эти слова между всхлипами.

Стекло захрустело у меня под ногами – я подошел туда, где она лежала, и, когда я оказался рядом с ней, ноги у меня все-таки подкосились. Я опустился на пол и положил руку на ее трясущееся плечо.

– Это действительно ты, Ди?

Ее всхлипы стали более прерывистыми, а затем от нее ко мне потекли слова, вихрем закружившиеся у меня в голове. По большей части их нельзя было разобрать, это был гигантский непрерывный поток, но я хорошо понял, о чем шла речь.

Каким-то образом ее связь с остальными Лаксенами прервалась. Я не знал, как это получилось, но это уже не имело значения.

Я помог сестре подняться со сломанного стола и всего этого разбитого стекла, а потом сел и притянул ее к себе. Ди тесно прижалась ко мне, как она обычно поступала в детстве, когда боялась всего на свете. Прижимая к себе Ди, я аккуратно вынимал осколки стекла, застрявшие у нее в волосах и одежде.

– Боже мой, Ди… – Я прижал ее к своему плечу. – Ты знаешь, что чуть не убила меня?

Она дрожала, цепляясь пальцами за мои руки.

– Я не знаю, что произошло. Они пришли, и я могла думать только о том, чего хотели они.

– Знаю. – Я закрыл глаза и погладил ее рукой по спине. – Все в порядке. Теперь все в полном порядке.

Похоже, Ди меня не слышала.

– Ты не знаешь, какие поступки я совершала и как сносила их обращение с людьми.

Но я знал. По крайней мере, я получил кое-какое представление об этом тогда, когда оказался рядом с ней, а она находилась под влиянием Лаксенов.