|
Пора было уходить. — Давай «электру» обыщем напоследок… Я включил «Велес», и мы подняли артефакт «вспышка», который Лунатик тут же заныкал в карман. Дальше мы шли гуськом, собираясь держаться прямой дороги, на которой до сих пор сохранился растрескавшийся асфальт. Сквозь этот серый панцирь постоянно с невероятным упорством пробивалась трава. Ее топтали берцами все проходившие здесь мужики, поливал зараженный дождь, временами накрывали выбросы. Тем не менее то здесь, то там поверхность асфальта бугрилась от пытавшихся пробиться наружу растений. В октябре эта трава увядала до весны, но кочки оставались. — От радиации растет. — Тут подальше в кусты — грибы по килограмму и ягоды с большой орех размером. Что бы там ни росло, и сегодня, и завтра есть нам предстояло «почти не просроченную» тушенку и сухари, которые и прочностью, и вкусом напоминали бетон. Остатки дождя уже полностью испарились, дорога на север пролегала точно по стрелке компаса, казалось, будто ее врезали в эти пологие холмы, заросшие терном, жимолостью и местами — приземистой сосной. Правее и дальше на северо-востоке располагались старые армейские склады и пара примкнувших к ним заброшенных поселков. Поселки и сам склад слыли мутным местом, лезть на рожон не стоило, я настоял на том, чтобы обойти их по краю. Это было и плохо, и хорошо. На открытом пространстве шоссе мы меньше рисковали влететь в аномалию, но сами становились удобной мишенью для любого противника, включая обычных мародеров. Уцелей у Бархана напарник, этому напарнику ничего не стоило устроить засаду на нас в руине на обочине, а то и прямо в кустах. — Не придет никто, — будто угадав мои мысли, пробормотал Лунатик. — Плохо ему сейчас. Поправится, вот тогда… Я очень надеялся, что поправится Бархан не скоро, и выигранного времени хватит, чтобы как следует затеряться в Зоне. Воздух метрах в десяти правее, над тронутыми желтизной верхушками кустов, внезапно дрогнул и потек наподобие тягучего расплавленного стекла. Стекло это вдруг свернулось в прозрачный водоворот. Листья, захваченные его притяжением, медленно вращались в абсолютном безветрии. — «Воронка». Ты как хочешь, Моро, а я остановлюсь и немного на местности пошарю… Если «золотую рыбку» найдем, ее можно на блокпосту нейтралов хорошо поменять. Задерживаться не тянуло. Навязчивая тревога появилась и не исчезала, подсказывая, что убраться отсюда — самое милое дело, хотя в бинокль шоссе и верхушки пологих холмов по-прежнему выглядели тихими и пустыми. — Всех рыбок не поймаешь. — Слушай, Моро, я же, тебя спасая, «светляка» совсем потратил. А если подстрелят из нас кого? Без лечебного артефакта это месяц на койке. А лекарства откуда брать, а еду? Продавать почти нечего, осталась только «вспышка», но на нее спрос сейчас никакой. Вот увидишь, завтра-послезавтра у нас не только хорошая тушенка — у нас даже патроны закончатся. Не веришь? На, подержи винтовку. Она мне там только мешать будет. Пришлось согласиться. Он меня достал. Сталкер всегда сталкер и мимо хабара не пройдет, а Лунатик в таких случаях делался одержимым. День клонился к вечеру, а мы продвинулись совсем не намного. Я присел на обочине, стащил шлем «Севы» с головы и закурил последнюю уцелевшую в пачке сигарету, потом какое-то время рассматривал палевого цвета небо, кусты, редко растущие сосны и очертания руины возле западного горизонта. |
