Раз уж разговор пошел начистоту, я хотел бы отвести от себя подозрение в том, что, коль скоро книга переводилась во Франции в начале семидесятых, когда лакановское слово доминировало в куль­турной жизни страны, я просто боялся прослыть еретиком. Но отлу­чение все равно воспоследовало, и очень громкое, книга была откло­нена как моими прежними, так и новыми издателями, как могущая нанести ущерб достоинству Его Величества. Замечу в двух словах, что издание в Меркюр де Франс осуществлялось при поддержке именно тех французских интеллектуальных кругов, которые не разделяли ла-кановских взглядов и которым, следовательно, могла бы понравиться более развернутая полемика. Внесенные исправления связаны с жела­нием сделать строже аргументацию, а не с соображениями "полити­ческого" свойства. Впрочем, нельзя отрицать и психологических мо­тивов: когда все кругом говорят, что ты не прав, со страху начинаешь во всем на свете сомневаться. Но в конечном счете все образовалось, и переоценка не принесла никаких крутых перемен, по крайней мере, с теоретической точки зрения.

И все же новая версия не сводилась к исправлению как таковому, это была попытка доказать, что в чем-то я все-таки прав. Вот почему; отголоски моего тогдашнего отлучения слышны до сих пор. Мне остается добавить, что единственным человеком, в котором я никогда не замечал ни враждебности, ни желания прервать знакомство, — почему-то во Франции такое желание фатально сопутствует расхождению во мнениях, — но напротив, только искреннюю благожелательность, был сам Жак Лакан.

 Итак, я думаю, что после рассказа о теоретических превратностях, сопровождавших работу над разделом Г, и о частичных изменениях, на которые я пошел, надо сделать только одну вещь, чтобы покончить с этим предисловием: опубликовать впервые на итальянском языке ту часть, которая в иностранных изданиях заменяла собой параграфы с I по IX.4 (начиная с IX.5 и далее текст не менялся).

2. Размышления 1971/1972

2.1.Саморазрушение структуры

Предположим, что мы выявили структуру некоего языка, обозна­чим ее sa. Затем — структуру родственных отношений в селении, в котором говорят на этом языке. Назовем эту структуру родства sb. Наконец, предположим, что нам удалось выявить структуру, регули­рующую пространственную организацию селения. Назовем ее sc. Оче­видно, что это поверхностные структуры и в них можно обнаружить некое сходство в той мере, в какой они являются реализациями более глубинной структуры, назовем ее Sx.

Так вот, вопрос заключается в следующем: если я обнаружу какое-то новое явление, которое поддается описанию в тех же терминах sа, sь, sc, то мне не останется иного выхода, кроме как установить наличие четвер­той поверхностной структуры sd, для которой глубинная структура Sx предстанет совокупностью правил ее трансформации в sa, sb и sc. Если же, напротив, передо мной новый феномен, описываемый в терминах модели sd, гомологичной возможным моделям sa, sb и sg , то последние будут приводимы уже не к Sx, но к новой модели Sy. В свою очередь Sx и Sy также можно рассматривать как манифестации самой глубинной структуры Sn, как это показано на нижеследующем рисунке.

Вполне очевидно, что мы получили только ядро некоего более обширного разветвления, благодаря которому всякий раз, когда в этом возникнет ОПЕРАТИВНАЯ НЕОБХОДИМОСТЬ, мы смо­жем нисходить к более глубинным структурам. Но ясно, что этот метод основывается на двух фундаментальных принципах: a) структура Sn, описываемая как последняя, наиболее глубинная в этом ряду, является таковой только как рубеж, которого достигло познание, новое исследование может лишить ее статуса глубинной, статуса пос­леднего кода, преображая в одну из стольких промежуточных поверх­ностных структур; б) отступление от кода к метакоду возможно толь­ко при обнаружении новых феноменов, вынуждающих к перестройке объясняющих моделей, при отсутствии таковых феноменов у меня нет оснований для формулировки новых метакодов, разве что я этим займусь как некоей логической гимнастикой.