Он настолько превосходил ростом своих семерых спутников, что те казались рядом с ним подростками. Его грудь крест-накрест пересекали ремни, увешанные кинжалами, а на поясе, рядом с пистолетом, слишком тяжелым для нормального человека, покачивались три крюка, на каких обычно мясники подвешивают туши. Огромные бицепсы перетягивали металлические браслеты с шипами, отчего вены под кожей пульсировали, словно извивающиеся змеи.

Всю кожу этого человека сплошь покрывали татуировки, изображающие молнии, молоты и крылатых хищников. В тех немногих местах, где кожа оставалась чистой, она казалась бледной, как у трупа, а из уголка тонкогубого рта спускалась тонкая струйка крови.

Но имя человека, пришедшего с намерением отомстить, Палладию подсказали его глаза. Крошечные зрачки едва заметными точками выделялись на фоне сплошной массы лопнувших сосудов. Эти глаза буквально были налиты кровью.

— Гхота, — выдохнул Палладий.

На витках двойной спирали из неподвластных гравитации частиц Афина поднялась по центральной шахте Башни Шепотов. При этом у нее невыносимо чесалась кожа и болезненно пульсировали шрамы, стягивающие культи ампутированных ног. Почему строители башни не сочли нужным поставить пневматический лифт, навсегда осталось загадкой, и Афина не переставала проклинать их каждый раз, когда приходилось передвигаться по зданию вверх или вниз.

Но ей крайне необходимо было повидаться с госпожой Сарашиной, а потому пришлось подняться на верхний уровень, где находилась «Онейротика Алкера Мунди», самая крупная в Городе Зрения библиотека видений. На коленях Афины лежала пачка бумаг и журнал записей — отчет о ее последнем полете в имматериуме, требующий повторной интерпретации. Никто лучше Аник Сарашины не мог разобраться в пророческих предзнаменованиях, и если кто-то и сумеет помочь ей разобраться в последнем видении, то только она.

В конце концов поток частиц рассеялся, и Афина подняла манипулятор к пульту управления креслом. При смене одного антигравитационного поля другим кресло дернулось, заставив Афину невольно поморщиться от нового приступа боли в искалеченных ногах.

Перед аркой, ведущей в библиотеку, Афина кивнула Черным Часовым, охранявшим тяжелую бронированную дверь. А под самой аркой уловила негромкое жужжание машинных духов, заключенных в своды и следивших, чтобы в библиотеку тайком не пронесли ничего запрещенного.

В этой секции библиотеки почти все пространство занимали стеллажи высотой в сотни метров, лучами расходящееся от центрального зала. Скрипучие полки были забиты интерпретирующими текстами, календарями сновидений, журналами регистрации снов и множеством книг по общим вопросам астропатии. Здесь были собраны все видения, посылаемые и получаемые в Городе Зрения, полный свод переговоров, проходивших между Террой и остальной Галактикой.

Десятки сутулых астропатов, похожих на зеленоватые привидения, парили между стеллажами, листая толкователи видений, а телепаты высокого ранга добавляли в постоянно увеличивающиеся тома недавно одобренные символы. Любое изменение должно было быть одобрено смотрителем бесценного хранилища Артемейдонсом Юном. Старый располневший телепат шаркал вдоль стеллажей в сопровождении целой грозди люмосфер и толпы помощников.

Афина кружила по залу, пока не ощутила присутствие Сарашины в отделе, посвященном фундаментальному символизму видений. Она направилась к своей бывшей наставнице, и та подняла голову, реагируя на приближение. Несмотря на отсутствие традиционного зрения, астропаты благодаря своему дару воспринимали окружающий мир не менее четко, чем зрячие люди.

— Афина, — окликнула ее Сарашина с искренней улыбкой. — Как ты себя чувствуешь?

— Больной и усталой, — ответила Афина. — А как еще может себя чувствовать астропат?

Сарашина понимающе кивнула. Афина, уловив краткий отблеск сочувствия, подавила свой гнев, вспыхивающий, когда она ощущала в окружающих жалость к ней.