Изменить размер шрифта - +

     Он снова вошел в совещательную комнату. Первое,  что  бросилось  ему  в
глаза, была дверная ручка. Круглая, медная, полированная, она сверкала перед
ним, словно грозная звезда. Он смотрел на нее,  как  овца  смотрит  в  глаза
тигру.
     Он не мог отвести от нее взгляд.
     Время от времени он делал шаг вперед и приближался к двери.
     Если бы он прислушался, то услышал бы смутный, неясный  говор,  неясный
шум, доносившийся из залы; но он не слушал и не слышал.
     Внезапно, сам не зная как, он оказался  у  самой  двери.  Он  судорожно
схватился за ручку; дверь отворилась.
     Он был в зале заседаний.


Глава девятая. МЕСТО, ГДЕ СКЛАДЫВАЮТСЯ УБЕЖДЕНИЯ



     Он шагнул вперед, машинально  закрыл  за  собой  дверь  и  остановился,
озираясь по сторонам.
     Перед ним было  просторное,  скудно  освещенное  помещение,  то  полное
неясного гула, то полное тишины; здесь  на  глазах  у  толпы  развертывались
перипетии уголовного процесса во всей их убогой и зловещей торжественности.
     В том конце залы, где он находился сейчас, - судьи в потертых  мантиях,
грызущие ногти с рассеянным видом или  полузакрыв  глаза;  в  другом  конце-
толпа оборванцев; адвокаты, сидящие в разных позах;  солдаты  с  честными  и
суровыми лицами; стены, обшитые старыми  панелями,  все  в  пятнах;  грязный
потолок, столы,  покрытые  саржей,  которая  из  зеленой  сделалась  желтой;
почерневшие захватанные двери; на гвоздях, вбитых  в  обшивку  стен,  лампы,
какие горят в кабачках и больше коптят, чем светят, сальные свечи  в  медных
подсвечниках на столах; полумрак, неприглядность, уныние; и  тем  не  менее,
все  это  вместе  создавало  впечатление  строгости  и  величия,  ибо  здесь
ощущалось присутствие того высокого человеческого  начала,  которое  зовется
законом, и того высокого божественного начала, которое зовется правосудием.
     Никто в толпе не обратил на него внимания. Все взоры сходились в  одной
точке, все смотрели на деревянную скамью, прислоненную к дверке в стене,  по
левую руку от председателя; на этой скамье,  освещенной  свечами,  меж  двух
жандармов сидел человек.
     Это был тот самый человек.
     Вошедший не искал его: он увидел  его  сразу.  Его  глаза  инстинктивно
остановились на этой фигуре, как будто они заранее знали ее место.
     Ему показалось, что он видит самого себя, только  сильно  постаревшего;
разумеется, это лицо не было точной копией его лица, но манера держать себя,
общий вид были поразительно  схожи:  те  же  всклокоченные  волосы,  тот  же
беспокойный звериный взгляд, блуза, точно такая же, какая была на нем в  тот
день, когда, исполненный ненависти  и  затаив  в  душе  отвратительный  клад
страшных помыслов, накопленных им в течение  девятнадцати  лет  каторги,  он
вошел в Динь.
     И он сказал себе, содрогнувшись: "О боже! Неужели я опять стану таким?"
     Судя по внешнему виду, этому человеку было по меньшей  мере  шестьдесят
лет.
Быстрый переход