Рефери не стал дожидаться результата работы лекарей и объявил меня победителем. Трибуны отреагировали на это довольно сдержанно: то ли все болели за Нойнера, то ли таким образом выражали своё отношение к использованию мной летального заклятия. Но мне на это было плевать, единственное, что меня интересовало — накажут ли меня?

Пока я думал о своих перспективах, на арену вышел Айзеншмид. Он привёл меня в порядок, сняв остатки окаменения, и сказал:

— Ещё больше впечатлил.

Лаконичность преподавателя вызвала у меня невольную улыбку. Я хотел поинтересоваться у гауптмана, каких последствий мне теперь ожидать, но не успел — к нам подошёл Нидербергер. Руководитель центра «Ост» с уважением оглядел меня и произнёс:

— Не знаю, что ты с ним сделал, Гроховски, но это было эффектно. Поздравляю с победой на турнире!

— Благодарю Вас, господин майор! — ответил я. — Можете освобождать на своей полке место для кубка. Надеюсь, мне его дадут.

— Дадут его тебе в любом случае, — сказал Нидербергер. — Ты его заслужил. А вот насколько будет торжественной церемония, зависит от того, откачают ли Нойнера.

— Откачают, — заметил Айзеншмид. — Уже откачали.

С чего гауптман так решил, я не понял — с моим бывшим соперником всё ещё возились лекари, и со стороны особых улучшений заметно не было.

— Что ты с ним сделал, Гроховски? — неожиданно спросил меня Нидербергер.

— Не знаю, — соврал я, но потом подумал, что Нойнер всё равно расскажет о своих ощущениях, и добавил: — Я просто очень сильно захотел его убить, и он упал.

— Да ты у нас ещё и менталист? — удивился Айзеншмид.

— Возможно, — ответил я. — Не знаю.

Как и ранее с проявившимися навыками я решил не отрицать сам факт, что использовал ментальное воздействие на противника. Отрицать это было глупо, а вот сделать вид, что всё произошло само по себе, можно было вполне.

И всё же Айзеншмид оказался прав — Нойнера откачали, и спустя некоторое время он смог встать на ноги. Рефери ещё раз объявил результат финального поединка, и почти сразу же началась церемония награждения. Мне вручили медаль и кубок. Медаль, разумеется, я оставил себе, а кубок демонстративно передал Нидербергеру. Руководитель центра «Ост» выглядел счастливым.

После всех официальных и неофициальных церемоний и поздравлений, делегация нашего центра покинула гостеприимную белостокскую академию и направилась в гостиницу. Всё это время я опасался, что в любой момент мне объявят о необходимости ехать в Краков прямо из Белостока. Но к моей радости, Нидербергер сообщил, что мы должны забрать в отеле вещи и выехать в Восточный. Это меня успокоило.

Мы ехали в одной машине: Нидербергер, его адъютант, Айзеншмид и я. По дороге руководитель центра спросил меня:

— Гроховски, твоё выступление и победа в турнире доставили мне много приятных минут, и воспоминания об этом будут ещё долго доставлять. Я хочу тебя отблагодарить. Что я могу для тебя сделать?

— Мне ничего не нужно, господин майор, — ответил я. — Мне тоже победа в турнире доставила огромное удовольствие. И это был очень ценный опыт.

— Я всё понимаю, но всё же хочу тебя отблагодарить. Чего бы тебе хотелось, Гроховски? Не стесняйся, проси что хочешь. Твоя победа принесла мне, помимо всего прочего, тысячу марок. Поэтому я настаиваю на том, что должен тебя отблагодарить.

— Вы сделали ставку? — удивился я.

— Нет, кончено, — Нидербергер рассмеялся.