— Клянусь Юпитером! — воскликнул Джордж Бэгнолл, когда бомбардировщик «Ланкастер» нырнул вниз, чтобы на бреющем полете, почти касаясь верхушек деревьев, скрыться от радаров ящеров. — Молодец, Альф!

— Все комплименты принимаются с благодарностью, — ответил Альф Уайт. — Если, конечно, под нами и в самом деле Чудское озеро, мы скоро доберемся до Пскова.

Кен Эмбри, сидевший рядом с Бэгноллом, вмешался в разговор:

— А если нет, тогда, вообще, неизвестно, где, черт побери, мы находимся, и нам всем придет конец — в Пскове или где-нибудь еще.

В наушниках Бэгнолла послышались горькие стоны. Бортинженер изучал лежавшую перед ним карту.

— Пусть лучше будет Псков, — сказал он Эмбри, — иначе горючего не хватит.

— О, горючее, — беззаботно отозвался пилот. — В этой войне с нами случилось столько всего невероятного, что я не вижу ничего особенного в полетах без горючего.

— Тогда, пожалуй, я проверю свой парашют, если вы не возражаете, — ответил Бэгнолл.

В том, что говорил Эмбри, был определенный резон. Их экипаж находился над Кельном во время рейда тысячи бомбардировщиков, когда ящеры принялись десятками сбивать английские самолеты. Однако они сумели не только вернуться в Англию, но и во время очередного боевого вылета разбомбить позиции ящеров на юге Франции — где их и подбили. Эмбри умудрился ночью безупречно посадить самолет на пустынном отрезке шоссе. Если он способен на такое — кто знает, возможно, он и вправду сумеет летать без горючего.

После того, как они добрались до Парижа, немцы помогли им вернуться на родину (это до сих пор раздражало Бэгнолла), и их экипаж пересадили на экспериментальный «Ланкастер» для испытаний нового радара. Теперь, когда новый прибор доказал свою пригодность, они везли его в Россию, чтобы красные имели возможность заранее узнавать о приближении ящеров.

Лед, лед, почти сотня миль бело-голубого льда, присыпанного белым снегом. Из бомбового отсека Джером Джонс, оператор радиолокационной установки, сказал:

— Я почитал о Пскове перед тем, как сюда лететь. Считается, будто климат здесь мягкий; в справочнике говориться, что снег сходит к концу марта, а реки и озера освобождаются ото льда в апреле.

Послышались новые стоны экипажа.

— Если большевики называют это мягким климатом, то каков же тогда суровый?

— Мне дали понять, что в Сибири всего два времени года, — вмешался Эмбри, — последняя треть августа и зима.

— Хорошо еще, мы прихватили комбинезоны, — сказал Альф Уайт. — Не думаю, что в Англии найдется другая одежда для такой погоды. — Чудское озеро внизу сузилось, превратилось в реку, а потом снова широко разлилось.

— Южная часть называется Псковское озеро. Мы приближаемся к цели нашего полета, — заявил штурман.

— Если речь идет об одном озере, почему у него два названия? — спросил Бэгнолл.

— Если вы знаете ответ на этот вопрос, то выиграете банку тушенки стоимостью в десять шиллингов, — сообщил Эмбри голосом диктора английского радио. — Пришлите открытку с вашим адресом в Советское посольство в Лондоне. Победителей, если таковые окажутся, — что представляется мне маловероятным, — определит лотерея.

Минут через десять или пятнадцать озеро неожиданно кончилось. Впереди появился город с множеством башен. Некоторые из них украшали купола в форме луковицы, которые Бэгнолл связывал с традиционной русской архитектурой, а остальные члены экипажа считали похожими на шляпки ведьм. На более современные здания, попадавшиеся среди такой экзотики, никто не обратил внимания.