— Милый старина Фрэнк, — рассмеялась Энн, — у него для каждого найдется доброе слово.

— Не нравится мне этот Сентас, — задумчиво проговорил я.

— Это ты как медиум говоришь? — Энн подняла на меня смеющиеся глаза.

— Дорогая, ты разговариваешь со мной как с капризным ребенком.

— А ты и есть большой капризный ребенок. — Энн уже не смеялась.

— Вовсе нет, — я счел нужным обидеться, я не считаю свое поведение ни капризом, ни чудачеством.

— Тогда не придавай своему новому дару так много значения. Ты слишком впечатлителен.

— По-моему, из нас двоих излишне впечатлительна именно ты, — сделал я неудачную попытку съязвить.

— Тебе не кажется, что у меня для этого есть повод? — раздраженно спросила Энн.

— Я знаю, тебе тяжело, но...

— Но ты получаешь удовольствие, и это главное.

— Милая, давай не будем спорить. — Мне пришлось срочно искать пути к примирению. — Мы еще немножко подождем, посмотрим, что будет дальше. А если ты будешь пугаться или волноваться, я пойду к Алану Портеру. Согласна?

— Том, это ты волнуешься и пугаешься.

— Хорошо, тогда я еще немного повременю, — решил я. — Признаюсь честно, мне очень любопытно. А тебе нет?

Энн долго думала, но наконец кивнула:

— Пожалуй... это довольно необычно, не отрицаю... Но наша жизнь стала совершенно непредсказуемой. Все летит под откос. Разве игра стоит свеч?

— Дорогая, я сумею вовремя остановиться и не допущу ничего непоправимого, можешь не сомневаться.

Перед сном я попросил Энн попытаться припомнить все, даже мелочи, происходившие в тот вечер, и подумать, какие именно слова Фила могли привести к таким непредсказуемым последствиям. Мы очень долго перебирали и обсуждали каждый пустяк и, по-моему, кое-что нащупали.

Речь шла о двух на первый взгляд несущественных деталях. Разумеется, мы не могли быть ни в чем уверенными. В подобных вопросах вообще не бывает ничего однозначного. Но что-то было не так.

Одна реплика была произнесена, когда я старательно оживлял в памяти картинки из детства. На чей-то вопрос Фил ответил: «Возможности человеческого мозга безграничны. Он способен творить чудеса».

А другая фраза была сказана Филом уже в самом конце, когда он выводил меня из гипнотического транса. Именно она, по-моему, содержала в себе ключ к разгадке. Он сказал: «Твой разум свободен, абсолютно свободен. Тебя больше ничто не связывает».

Наверняка он произносил это сотни раз. Насколько я понимаю, эта команда дается для того, чтобы мозг подвергшегося гипнотическому воздействию индивидуума не сохранил никаких следов внушений, которые впоследствии могли бы причинить вред. Как я уже отметил, Фил произносил эту реплику не один десяток раз, позже он это подтвердил.

Но только в случае со мной она сработала неправильно.

Я задыхался. Проснувшись, я сел на кровати, хватая ртом воздух, сердце отчаянно колотилось, лицо и шея покрылись холодным липким потом.

Она явилась снова.

Я сидел на кровати, тщетно уговаривая себя встать. И пойти в гостиную. Однако это оказалось выше моих сил. Я не мог заставить себя даже шевельнуться. Сила воли, которой я всегда гордился, очевидно, покинула меня. Мысленным взором я отчетливо видел женщину в черном, стоящую у окна, но не мог решиться встать, выйти из спальни и оказаться с ней один на один.

— Опять?

Я испуганно взглянул на проснувшуюся Энн. Сердце стучало так, словно готовилось пробить грудную клетку и выскочить из груди.