— Так. А почему мы не можем применить эти таблицы к Вараксину, например? Или к девочке в пруду?

   — Не можем, Коленька. Потому что Бидонов составлял свои таблицы на основе судебной практики семидесятых годов, а ты сам видишь, как с тех пор все изменилось. Раньше огнестрельное убийство было экзотикой, его сразу в город забирали… Да чего там, “глухари” сразу в город забирали, хоть огнестрельные, хоть ножевые. А теперь… Кроме того, у Видонова практика не питерская, а города Горького. Теперь Нижний Новгород. Название у города поменялось, и практика уже другая. Убийства в Нижнем Новгороде совершаются не те, что в Горьком. И еще у него практика преимущественно по сельской местности. Для Питера это не подходит.

   — Ну, а в чем проблемы? Пусть сделают версии для Питера.

   — Пусть. Вот я и сделала. Только не по убийствам, а по изнасилованиям.

   — То есть ты подставляешь данные с осмотра места происшествия? А что на выходе? Мотив-то мы и так знаем…

   — А на выходе мы получаем кое-какие сведения о личности преступника.

   — Ну давай, давай, рассказывай, — поторопил Коленька, взявшись за бутылку, но с удивлением обнаружил, что коньяк в ней кончился. Не успело это удивление сползти с его лица, как из кухни бесшумно двинулся к нам хозяин заведения с новой бутылкой. Поставив ее перед Васильковым, хозяин на цыпочках удалился. Пока Коле