— Я лично почти уверен в невиновности молодого человека.

— Тогда зачем к нему понесло мою жену и откуда у Лепито взялся яд?

— Боюсь, вы смешиваете две совершенно разные вещи, мэтр: с одной стороны, убийство вашего брата и серию неудачных покушений на вашу супругу и на вас, а с другой — отношения мадам Парнак и Франсуа Лепито. Что об этом говорит ваша супруга?

— Признает, что Франсуа по уши влюблен в нее… Заподозрив, что Лепито покушался на мою жизнь из ревности, она пошла его урезонивать.

— А насчет яда?

— Говорит, что и вправду сама его выпила, но лишь после того, как ее уверили, будто это микстура от горла.

— Она проглотила яд в присутствии Лепито?

— Нет.

— Вот видите!

— Да, конечно. Но ведь он же соврал, будто это микстура! Если у Лепито были честные намерения, почему он не сказал, что в пузырьке яд?

— Должен признать, тут кое-что есть…

— Что ж, поймите меня правильно, комиссар, я человек мягкий, но если будет доказано, что этот молодой человек пытался убить и меня и мою жену, я его уничтожу! — И совсем тихо он добавил: — А коли выяснится, что между ними что-то было, я наложу на себя руки.

— Прежде чем употребить крайние меры, давайте подождем заключения доктора Периньяка. Да, забыл у вас спросить, собираетесь ли вы подавать жалобу на Франсуа Лепито?

— Не хочу ничего решать, пока не получу твердое доказательство его виновности.

— А мадам Парнак?

— Она поступит так, как я прикажу. Больше всего мне бы хотелось избежать огласки. А теперь, господа, я возвращаюсь дежурить у постели жены. Я во что бы то ни стало хочу узнать правду.

Лакоссад, по обыкновению, подвел итог беседы.

— Осторожнее, мэтр… Желание любой ценой докопаться до истины погубило многих… Всегда надо помнить совет Пиндара: «Показав лицо, правда отнюдь не всегда выигрывает».

— У меня есть заботы поважнее, чем размышлять над высказываниями Пиндара, инспектор!

— Позвольте заметить, мэтр, это очень грустно!

После чего нотариус удалился в клинику доктора Периньяка.

— Кто бы мог подумать, — заметил Шаллан, — что у представителя сутяжного сословия столь нежная душа!

— Страсти не вяжутся со здравым смыслом…

— Однако нам нужен кто-то, способный мыслить логически. У меня есть предчувствие, Ансельм, что, разгадав тайну пузырька с ядом, мы бы очень продвинулись к конечной цели. Почему в комнате Лепито оказался яд? Откуда он его взял? И если молодой человек сказал правду, то кто и с какой целью принес пузырек? Ведь в конце концов подобные подарки не делают без соответствующей просьбы!

Появление доктора Периньяка прервало едва начавшийся разговор. Впрочем, было заранее ясно, что пока обсуждать тему яда бессмысленно — все равно не на чем построить хотя бы мало-мальски устойчивую конструкцию. Но и рассказ врача разочаровал полицейских — они ожидали гораздо большего.

— Ну, доктор, судя по тому, что сообщил нам мсье Парнак, дело обошлось легким испугом?

— Позвольте не согласиться с вами, комиссар. Даже если попытка отравления сорвалась, она все же остается преступлением.

— Разумеется. Но в этом-то и весь вопрос! Была ли в самом деле попытка отравления!

— По-моему, факты…

— То-то и оно, что факты ровно ничего не доказывают, во всяком случае, твердой уверенности у нас нет. Ваша больная сама признает, что никто не заставлял ее пить из пузырька.

— Вы играете в слова! Представьте себе, что вы налили мне яду, сказав, что это портвейн, а потом вышли из комнаты.