Теряя сознание, я услышала отчаянное: «Не-ет!», уходящее в бесконечность, а после, с громким металлическим лязгом пришла тьма.

Я открыла глаза и посмотрела на спящего Страшилу, лежащего рядом. Он тихо сопел и шевелил губами, точно с кем-то разговаривал.

Милый предатель. Я вдруг осознала, что не испытываю к нему ненависти или даже злости. Вот ведь странно: и преданная женщина, и предавший её любовник остались в той дождливой ночи. И там же начали свой путь два других человека. Да, я очень сильно изменилась и осознавала это совершенно отчётливо. Дни потерянной памяти позволили развязаться тому жуткому болезненному узлу, что стягивал сердце, после гибели мужа и дочери. Я наконец-то осознала, что они ушли навсегда и смогла их отпустить.

Перед глазами появилась картинка жёлтой полосы, но она больше не вызывала прежней головной боли. Теперь стало ясно, что я видела всё это время. Дорогу из жёлтого кирпича, по которой медленно удалялись мужчина с девочкой на руках и маленький весёлый щенок. Мужчина и девочка махали мне руками, и я махала им в ответ. Настанет время и мы опять будем вместе. Там, где нет злости, ревности и боли.

Я протянула руку и осторожно коснулась пальцем шрама на щеке Страша. Он поморщился, но не проснулся.

— Прости, — почти беззвучно сказала я. — И спасибо.

Когда я выбралась на палубу, то увидела Лесоруба, сосредоточенно ковыряющего зарядный механизм дробовика. Лев сидел рядом на корточках и широко открыв глаза, следил за работой великана.

— С добрым утром, — сказал Лес и чем-то лязгнул.

— С добрым, — я собиралась кое-что сделать. Кое-что, чего бы никогда не сделала та, прежняя Элли. Да её и звали не так. — Нужно кое-что обсудить.

Сначала я подумала, что магнитные захваты причала не работают, однако, спустя минуту или около того, послышались два глухих щелчка и яхта прекратила покачиваться на волнах. Лесоруб вышел из двери рубки и показал мне большой палец.

— Хорошо! — крикнула я. — Можешь глушить эту тарахтелку. Думаю, она нам больше не потребуется.

— А жаль, — сказал Лев и потянулся. — Я бы ещё поплавал.

— Морской лев, — фыркнула я, — но тут какая-то странная мутация. Обычно это — такие здоровенные жирные твари, которые валяются на камнях и центнерами жрут сырую рыбу.

— Рыба вкусная? — тут же осведомился малец. — Хочу рыбу.

Вибрация корпуса прекратилась и Лес спустился по скрипящим ступеням трапа. Интересно, сколько весит этот громила? И какого чёрта мне сейчас приходят в голову подобные идиотские вопросы? Вот ещё один: почему Страш, стоящий с рюкзаком за спиной, выглядит таким мрачным и сосредоточенным? Приснилось чего?

— Приснилось чего? — я пихнула его локтем в бок. — Таблетку сожрал?

— Я — да, — тут же вклинился Лев и нечто одобрительное прогудел Лесоруб. Он взвалил на плечо все три ружья, а на другое повесил сумку с боеприпасами.

Страш вяло отмахнулся. Кажется, он куда-то плыл на этой своей странной волне. Даже тосты спалил, когда готовил завтрак. Лесоруб воодушевлённый моими рассказами о чудесном таланте товарища, попробовал, а после очень странно посмотрел на меня. Затем рассудительно сказал, что вкусы у всех разные и кому-то корова предпочтительна в качестве будущей жены. Я тут же поинтересовалась, кого конкретно он имел в виду, когда упомянул корову. Гигант ещё немного подумал и так же спокойно сказал, что лучше он пойдёт и подышит свежим воздухом.

Я поправила Грозу и спросила:

— Кто желает первым ступить на неизведанную землю? Лавры первооткрывателя, прекрасные туземки и всё в таком духе.