— Кстати, — сказала я, — А какого чёрта мелкие строят свои города на поверхности? Не проще ли спрятаться под землёй?

— Это у них типа религии. Мыши думают, что раньше были неразумными именно потому что жили в норах под землёй и только поднявшись на поверхность обрели разум. Я стараюсь поддерживать это заблуждение. Так мне их легче контролировать.

Он отключился, а я ещё некоторое время шла, задумчиво покусывая губу и постукивая умолкшим телефоном по бедру. Думала. Маленькие серые пацифисты шли на риск и даже смерть, потому что хотели оставаться разумными существами. Они ошибались, но их стремление вызывало уважение. Какой же надо быть мразью, чтобы использовать подобную веру в своих целях?

— Лес кончается, — сообщил Лев и помчался вперёд, — Пойду, посмотрю, что там.

Я ничего не усела сказать, а парень уже исчез за деревьями. Странно он передвигался; то — на двух, то — на четырёх, однако получалось очень даже быстро и ловко.

— Говорит, что помнит маму, но очень смутно, — заметил Страшила, глядя вслед пацану, — Только то, что у неё были светлые волосы и она всё время грустила. Сказки её помнит, песни…

Почему-то, сама не знаю, почему, я коснулась куртки в том месте, где во внутреннем кармане лежал кошелёк с фотографиями. Игривый щенок, Лесоруб до катастрофы — сказки давно ушедшего времени. Есть ли хоть малейшая возможность их вернуть?

Примчался Лев, ещё больше взъерошенный, с какими-то сухими ветками, застрявшими в шевелюре. Парень рассказал, что за поворотом дорога идёт вдоль обрыва, а если спуститься по склону, то попадёшь в деревню. Домов в посёлке немного и все выглядят так, словно там никто не живёт. Честно говоря, от местных опустевших посёлков меня уже заранее начинала бить дрожь, но может быть дорога через селение позволит сократить путь.

Восходящее солнце окрасило верхушки сосен в золотистый свет, на поголубевшем небе появились огненные облака, а пение пробудившихся птах достигло своего апогея. Просто идиллия какая-то, особенно, если забыть, где находишься и что успел пережить миновавшей ночью.

С обрыва вид открывался ещё более живописный. Внизу хвойный лес сменялся лиственным и я не могла различить ни единой прорехи в его массиве. Только вдалеке из ковра деревьев торчали алые крыши каких-то построек и что-то сверкало, словно зеркало. У подножия спуска стояло полтора-два десятка домиков, самого что ни на есть заброшенного вида и блестел прозрачной водой широкий ручей.

— Это и есть твой город? — спросила я у Лесоруба, ткнув пальцем в красные крыши, — Что-то он слишком мал.

— Точно — нет, — он покачал головой и присел на краю обрыва, — Я конечно помню не очень много, но то, что преобладающий цвет домов - зелёный, однозначно.

— Спать охота, — зевнул Страшила и потянулся. Потом посмотрел на свои ладони, — О, почти зажило.

— Как на собаке, — Лесоруб задумался, — Даже быстрее. Парень, с тобой что-то точно не так. Рожа уже почти в норме, а ведь когда мы только встретились ты напоминал долбанного раскрашенного шамана.

— Со всеми нами что-то не так, — заметила я, покусывая нижнюю губу, — Спать реально хочется. Вопрос в том, где задницу примостить. Что-то этот посёлок меня в грусть вгоняет.

— Смотри, — Лев указал рукой, — Там, за деревьями, нас ни с дороги, ни снизу не видно.

— Малец дело говорит, — Лесоруб встал и до хруста потянулся, — Пошли?

Я только кивнула, продолжая изучать деревеньку внизу. Распахнутые двери, разбитые окна и провалившаяся крыша. Если там кто-то и жил, то он определённо имел титул короля пофигистов.