|
Он посмотрел на меня, его глаза были влажными от слез счастья. — Маленький человек в желтых галошах сказал мне, что будет нечто подобное этому, но я никогда не верил в это, до настоящего момента. — Сбылись все мои мечты, — сказал он. Я знал, что сейчас он не лжет. — Ни разу не вспомнил о твоих мечтах! — огрызнулся я, вспоминая об опасности, в которой мы были. Я выкинул Мурлока из головы и повернулся, чтобы смотреть в оба на драконов. — Начинай рыбачить, быстро, так мы сможем выбраться отсюда! — Я начну рыбачить, конечно, — хихикнул Спитс, — но если вы думаете, что я покину эту заводь затонувших сокровищ, вы еще безумнее, чем те Кулашки! — Что ты хочешь этим сказать? — спросил Харкат, но Спитс не ответил тотчас же, он только с размеренной тщательностью распутал свою сеть и закинул ее в спокойные воды Озера Душ. — На Принце Отверженных меня считали подарком судьбы, — тихо сказал пират. — Никто не готовил еду так вкусно, как Спитс Абрамс. Капитан сказал однажды, я второй по значимости после Бум Бум Билли, а когда Билли подорвался, я стал самым ценным человеком на борту. Каждый пират продал бы свою матушку за чашку прославленного тушеного мяса Спитса или за ломтик его восхитительного жаркого. — Он себя превозносит! — крикнул я. — Я так не думаю, — нервно сказал Харкат, рассматривая Спитса, который сосредоточился на своей сети, он прикусил губы, его глаза горели пугающим внутренним светом. — Они никогда не спрашивали о происхождении еды, — продолжил Спитс, со свистом рассекая воду своей сетью. Души в Озере разделились и на автомате плавали вокруг сети, но мрачные выражения их лиц не изменились. — Даже когда мы были в море месяцами, и все другие запасы бывали исчерпаны, я мог состряпать столько еды, сколько они смогли бы съесть. Пират сделал паузу и в ярости плотно сжал губы. — Когда они поняли, они сказали, что я не человек и не заслуживаю жизни. Но они знали. Глубоко внутри они должны были догадываться, но не принимали эти размышления во внимание. Это случилось только тогда, когда новенький подловил меня и поднял шум, якобы они должны были предполагать такое. — Ханжи! — проревел он. — Вонючее стадо лжецов, двуличные лицемеры, пригодные только для того, чтобы жариться в адском пламени! На лице Спитса появилось коварное выражение, и он маниакально засмеялся, вытаскивая свою сеть, проверяя ее состояние, затем погружая ее обратно в воду. — Но так как дьявол не смог позаботиться о них, я угощу их своим собственным огнем. Аааррр! Они думали, что видели конец Спитса Абрамса, когда бросали меня за борт. Но мы еще посмотрим, кто будет смеяться последним, когда я насажу их на вертел, чтобы медленно обжарить в моем пламени. — О чем он болтает? — проворчал я. — Кажется, я понял, — прошептал Харкат, потом обратился к Спитсу: — Как много людей … которых ты выловил из моря … ты убил? — Большинство из них, — хихикнул Спитс, — В пылу битвы никто не обращал внимания на тех, кто прыгал за борт. Время от времени я оставлял кого-то в живых, чтобы пустить пыль в глаза капитану и команде. Но я разрезал глотки большинства и прятал их тела в камбузе. — А потом ты расчленял … их, готовил и подавал … пиратам, — глухо проговорил Харкат, и я почувствовал, как свело мой живот. — Что? — от изумления я открыл рот. — Это большой секрет Спитса, — болезненно сказал Харкат, — Он был каннибалом и своих товарищей … тоже превратил в каннибалов. — Им нравилось это! — простонал Спитс, — Они всегда приходили полакомиться едой Спитса и восхваляли бы ее до сих пор, если бы тот новый юноша не застал меня врасплох в момент, когда я разделывал славного упитанного викария и его жену! После этого они повели себя отвратительно и обошлись со мной как с монстром. |
