- Ничего страшного. Без тебя справятся. Сейчас самый подходящий сезон для продажи, как ты считаешь? Это время там самое лучшее. Винсент всегда предпочитал проводить на озере июнь. - Голос Марселлы прервался. Покачав головой, она направилась к двери, неуверенно постукивая тростью по паркетному полу.

Своего деда Уна не помнила, он скончался до ее появления на свет, но она знала, что после его смерти Марселла продала их просторный городской дом, а сама обосновалась в небольшой квартире. Но усадьбу и дом на озере она сохранила и не раз говорила Уне, что лишь там по-прежнему ощущает присутствие Винсента, которого она горячо любила. Из-за этого дом на озере был так ей дорог.

Глубоко взволнованная, Уна, отбросив все колебания, поспешила вслед за хрупкой фигурой и нагнала Марселлу уже в дверях. Схватив бабушку за руку, она мягко сказала:

- Марси, дорогая, я поеду, непременно поеду. Но до пятницы у меня не получится. В пятницу, днем. Наверное, слишком поздно?

- Спасибо, Уна. - Голос бабушки дрогнул от радости. - Большое тебе спасибо. О, у нас будет чудесная поездка, вот увидишь! Совсем как в старые времена.

Нет, так уже никогда не будет, горько подумала Уна. Она подавила унылый вздох и проводила бабушку до лифта. Старые времена никогда не вернутся. Об этом позаботились Дейзи и Саймон Торп. Надо было просто сказать бабушке правду, слишком поздно сообразила Уна, объяснить, как невыносимо ей на озере, хотя лучшего места она не знала. Столько воспоминаний связано с ним! Корделл! Память о нем надрывала ей сердце, и она редко разрешала себе думать о прошлом.

Поздно! Она связала себя обязательством и отказаться от поездки уже не могла.

- Когда же мы приедем? - мрачно допытывался маленький Энтони Паркер. - Далеко еще?

- Осталось несколько миль, если память меня не подводит.

Корделл Паркер взглянул на семилетнего сына, который нахохлившись сидел рядом. В тусклом свете приборной доски смутно виднелись темные взъерошенные волосы, грустные глаза и капризно изогнутые губы с уныло опущенными уголками.

- Устал? - заботливо спросил Корделл.

- Устал? Ну что ты, папа, конечно нет! Всего-навсего пара перелетов! Подумаешь, из Англии в Буффало! И сейчас всего пять часов утра. С чего бы мне устать?

Язвительный тон сына вызвал в Корделле раздражение, но он подавил его, решив, что не время и не место вступать с малышом в пререкания. Не следует забывать, что Энтони все еще не пришел в себя после смерти матери.

Мысль о поездке в Штаты подсказал их семейный доктор, когда Корделл выказал ему озабоченность состоянием Энтони: прошло полгода после смерти Дейзи, а мальчик все еще был подавлен и сторонился отца.

- Ваш сын, полагаю, ощущает себя потерянным, - ответил ему доктор. - Его надо вернуть к жизни, убедить, что жизнь продолжается. Не могли бы вы уехать на время? Покажите ему те места, где вы сами росли. Побывайте с ним в вашем доме на озере. Вы ведь говорили мне, что привязаны к этому месту, не так ли?

Да, Корделл все еще оставался владельцем дома на озере. Он не стал продавать дом восемь лет назад, когда приезжал на похороны отца. Как раз тогда Дейзи сообщила ему, что ждет ребенка. Потеряв от радости голову, он решил сохранить дом для будущего малыша. Кто мог предвидеть тогда, с горечью подумал Корделл, что ждало их впереди? Дейзи умерла, а ему приходится везти на озеро сына в надежде вернуть его доверие и любовь.

Опустив глаза на сына, Корделл увидел, что тот заснул и во сне валится на него. Маленький, беззащитный, ожесточившийся в своем горе! Корделла захлестнуло чувство любви и горечи. Одной рукой он бережно устроил сына поудобнее и снова уставился на дорогу.

В свете фар, пляшущем среди деревьев, впереди показался спуск на проселочную дорогу. А вот и почтовый столбик с тремя приколоченными указателями: Паркер, Харрис, Торп.