— «Я должен это непременно увидеть! — воскликнул маркиз. — В моей коллекции есть несколько картин Рейнолдса, и я считаю его одним из лучших художников Англии, особенно там, где речь идет о женских портретах». Полностью согласен с вами, ответил я, и тогда он попросил разрешения приехать.

— Да, и вряд ли ты можешь везти портрет таких размеров в Лондон, — кивнула Кассия.

— И что мне было делать, — продолжал Перри, — кроме как согласиться! Но я и понятия не имел, что маркиз собирается привезти с собой какую-то утонченную привередливую французскую даму!

Кассия тихо вскрикнула:

— Если она, как ты говоришь, привередлива и ей у нас не понравится, то она может убедить маркиза уехать раньше, чем тот намеревался, и ожерелье останется у нас!

Перри понял логику рассуждений сестры, однако молча встал, подошел к окну и принялся разглядывать запущенный сад с клумбами, заросшими сорняками, за которыми давно уж некому было ухаживать.

— Нам необходима новая кухонная плита, — настаивала Кассия. — Чудо уже то, что старая протянула так долго, и если ты немедленно не починишь насос, придется носить воду из озера.

— Знаю, знаю, — простонал Перри. — Именно поэтому необходимо, чтобы маркиз был доволен не только ожерельем, но и домом, и едой, которую подают на стол.

— Следовательно, — решительно заключила Кассия, — ты не сможешь без меня обойтись.

Перри схватился за голову.

— Я пытаюсь позаботиться о тебе, — убеждал он. — Я не хочу, чтобы ты сделалась всеобщим посмешищем из-за человека, который вернется во Францию и забудет о твоем существовании.

Кассия воздела руки к небу:

— Как мне убедить тебя, что я и не подумаю влюбляться в него?! Мне необходимо лишь позаботиться о его удобствах и кормить так хорошо, чтобы он пришел в хорошее настроение и выложил денежки.

Перри отвернулся от окна и, подойдя к камину, воззрился на сестру с таким выражением, словно видел ее впервые в жизни.

— А знаешь, будь ты прилично одета и модно причесана, весь Лондон был бы у твоих ног, — задумчиво произнес он наконец.

— О, дорогой, как ты добр! С твоей стороны очень мило говорить подобные вещи, но ты знаешь так же хорошо, как и я, что единственные, кто считает меня прекрасной, — это Бетси и Хамбер да еще, пожалуй, грачи и кролики!

— Это уже немало! — рассмеялся Перри. — Но у меня почему-то есть предчувствие, что если я позволю тебе остаться, то в конце концов горько об этом пожалею.

В голосе брата звучало столько беспокойства, что Кассия поднялась с дивана, подошла к нему и поцеловала в щеку:

— Лучше тебя нет никого на свете, и ты был всегда так добр со мной! Но теперь тебе придется положиться на меня!

— Я верю тебе, — кивнул Перри. — Тебе, но не этому проклятому французишке!

Наступило неловкое молчание, и Перри с ужасом сообразил, что только сейчас выругался в присутствии сестры.

— Прости, — поспешно пробормотал он. — Господи, как жаль, что с нами нет мамы! Уж она бы знала, как с ним справиться!

— Конечно, — тихо подтвердила Кассия, но тут же неожиданно вскрикнула: — У меня идея!

— Какая?

— Насчет того, о чем ты только что говорил. Если бы мама и папа принимали эту привередливую француженку, все было бы хорошо и никаких затруднений не возникло бы!

— Конечно, нет, — согласился Питер, — только, думаю, мама была бы крайне шокирована, узнав, что они путешествуют вместе, без компаньонки.