|
Если Синтин сама придумала этот ансамбль, то Вулфу придется проглотить свой скептицизм по поводу ее таланта. – Когда и где вы увидели своего дядю живым? – спросил Вулф. – Случилось это в прошлый вторник, 3 го июля. Завтра исполнится ровно неделя… Мы показывали осеннюю коллекцию моделей для прессы. Обычно не используем для этого отели, поскольку наш собственный зал на 200 человек достаточно удобен. На такие показы, как правило, не пускают посторонних, чтобы избежать толкотни и неразберихи… Я как раз демонстрировала черно синий ансамбль из облегченного твида, когда увидела дядю Поля. Он сидел в пятом ряду между Агнесс Дембертон из «Вог» и миссис Гамперт из «Геральд Трибьюн». Если вы спросите у меня, как я его узнала, я бы не смогла вам этого объяснить, просто я ЗНАЛА, что это он, у меня не было ни малейшего сомнения… – А почему, собственно, вы могли не узнать его? – спросил Вулф. – Потому что у него была борода, на носу очки, а волосы приглажены и зачесаны на левую сторону. Все вместе выглядело кричаще, что совершенно несвойственно дяде Полю. Борода, правда, была подстрижена… Вообще то его было трудно узнать. Сначала у меня не было полной уверенности, что это он. И к лучшему, иначе бы я уставилась на него и остановилась. – Позже Полли Фарелла спросила у Бернарда Домери, племянника Домери старшего, что это был за мужчина с такой большой бородой. Бернард ответил, что бородач – по всей вероятности, представитель «Дейли Уоркер». Конечно, мы знали большинство приглашенных на показ представителей прессы, но не всех. Когда я демонстрировала еще одну модель – длинное подбитое мехом пальто из «клайншель ратина», я снова незаметно посмотрела на бородача. И тут я окончательно его узнала. Не догадалась, а узнала. Это меня настолько поразило, что я была вынуждена уйти с помоста быстрее, чем следовало. А в комнате, где мы переодевались, постаралась никому не попадаться на глаза. Мне хотелось подбежать к дяде, поговорить с ним, но я не могла это сделать, чтобы не сбить порядок демонстрации. У меня было еще четыре модели для показа, одна из них – гвоздь сезона – платье из материала в белую полоску с рукавами буфф и интересной отделкой. Я была обязана довести показ до конца. Когда шоу закончилось, тут же поспешила к дяде. Но он уже ушел. – И что же дальше? – спросил Вулф. – Я выскочила в коридор, пробежала до лифта – все напрасно, он исчез. – И вы его больше не видели? – Нет. Лишь тогда на демонстрации моделей. – А кто нибудь еще его узнал? – Не думаю… Да нет, уверена, что не узнали, иначе бы поднялся шум. Представляете, оживший мертвец?! Вулф молча кивнул. Его грузное тело словно застыло в массивном кресле. Широкое лицо было непроницаемым. Жили только глаза. – Многие ли из людей, присутствовавших на показе, знают его? – Конечно, его почти все знают. Он был очень популярен в своем кругу. Почти так же, как вы в своем. Вулф сделал вид, что не заметил комплимент. – Скажите, насколько вы уверены, что это был именно он? – Абсолютно! У меня нет ни малейших сомнений на этот счет. – И вы не узнали, за кого он себя выдает? Она покачала головой. – Я не смогла ничего о нем узнать, да и некому было задавать вопросы. Мне пришлось бы расспрашивать слишком многих, а вряд ли кто смог бы что либо толковое сказать… – Она заколебалась. – Билеты у нас представителям прессы раздаются довольно свободно. Вообще то, их рассылают официально, но те, кто знает каналы, по которым их можно раздобыть, без труда попадают на все наши шоу. |
