Купил пучок петрушки к тушеному мясу.
– Генри потрясающе тушит мясо, – обратилась я к Томми, не глядя ему в глаза.
Я поднесла к губам бокал с мартини, сделала глоток и дрожащей рукой поставила обратно на столик.
Мы с Генри переглянулись. Я отлично понимала, что он не хочет оставлять меня один на один с врагом.
– Кстати, – сказал Генри, – насчет твоей просьбы. Я все выяснил.
– Да? – промямлила я. Какая еще просьба?
– Тебе надо обратиться к Сирилу Ламбру, он живет в Лос-Анджелесе. Женщина, с которой я беседовал, продала ему драгоценности, оставшиеся от матери. Она их почти не носила, и ей надоело платить огромную страховку.
Я готова была сквозь землю провалиться. Только что я отказалась от плана Мерайи, а тут Генри сам забрасывает наживку. Я сразу догадалась, зачем он это делает. Если сведения о ювелире поступят от него, то с меня и взятки гладки. Генри с Томми провели прошлый вечер вместе. И Томми проникся к нему доверием.
– Как я ее понимаю! – сказала я. – Мне самой эта страховка поперек горла. Предпочитаю наличные.
Генри держался как опытный шулер – легко и непринужденно.
– Я сам позвонил этому мужику, и мы чудесно поболтали. Я описал ему бриллиант, и он, похоже, заинтересовался. Я понимаю, тебе жаль расставаться с кольцом, но надо реально смотреть на вещи.
Во рту у меня пересохло.
– А он не сказал, сколько приблизительно можно выручить?
– От восьми до десяти тысяч. Он говорит, надо посмотреть камень, узнать насчет вторичного рынка, но клялся, что все будет по-честному.
– Да кольцо стоит раз в пять дороже! – воскликнула я возмущенно.
– Проверь сама, если хочешь, – пожал плечами Генри. – Есть и другие ювелиры, но, как говорится, старый черт лучше нового.
– Ладно, посмотрим.
На лице у Томми не дрогнул ни один мускул. Он вежливо слушал нас, не проявляя особого интереса. Генри сказал:
– Пора мне домой, а то мясо подгорит.
Я понимала, что ему не хочется меня оставлять, но излишняя назойливость тоже ни к чему. Генри мило распрощался с Томми и исчез. Пора было и мне сматываться.
– Ты уж извини, но меня ждет работа. Поужинаем в другой раз, хорошо?
Я не могла заставить себя провести вечер с ним вдвоем. Мерайя, должно быть, уже ушла, а нет – пусть пеняет на себя.
– Что за резкая смена настроения? – изумился Томми. – Может, тебе каких-нибудь гадостей про меня наговорили?
Я внутренне напряглась.
– А что, есть за тобой грешки? Ты что-нибудь скрываешь?
– Нет, конечно. Но мало ли чего люди не напридумывают.
– А я вот никогда ничего не придумываю. Если я говорю, что у меня работа, можешь мне верить.
– Ну, тогда я тебя отпускаю. Завтра позвоню. Или лучше ты сама звони.
– Договорились.
Мы встали одновременно. Томми надел плащ, взял зонтик. У выхода я подхватила свой дождевик с зонтиком. Томми придержал мне дверь. Я коротко с ним попрощалась и пошла к дому, а он зашагал в другую сторону. Я заставляла себя идти помедленнее, хотя ноги так и несли меня от него подальше.
Дома я заперлась на ключ, села за стол и достала визитку Мерайи Толбот. Меня очень беспокоила наша с ней игра. Томми, похоже, что-то заподозрил. Как это свойственно психопатам, он тут же почувствовал, что я его боюсь. И теперь наверняка захочет выяснить, из-за чего или из-за кого мое отношение к нему так переменилось.
Я набрала техасский номер Мерайи Толбот. Конечно, я до нее не дозвонюсь, но хотя бы оставлю сообщение, попрошу со мной связаться. Как же ловко, подумала я, Генри ввернул в разговор этого ювелира. |