— Знаете, Карл, я бы предпочел, чтобы моим врачом была доктор Коупленд, — спокойно сообщил ему Толливер.

— Но…

— Может быть, вам это и не понравится, но пациент — я. И если у доктора Коупленд нет возражений, я бы хотел лечиться у нее.

Неужели Толливер так настойчив потому, что Гилбрайд провалил операцию? Джесси почти в этом не сомневалась.

— Буду рада помочь вам, — сказала она.

Приехал лифт с командой из приемного.

— Истмен, я тоже скоро спущусь вниз, там и встретимся, — пообещала Джесси.

— Я вам доверяю, — сказал Толливер. — Будем надеяться, что ничего серьезного томография не выявит.

Помогая ему перелечь на каталку, Джесси думала о том, что предчувствия ее говорят совсем об обратном.

— Ты можешь уделить мне несколько минут? — спросила Джесси Гилбрайда. — Это касается графа и его супруги.

— Я собираюсь спуститься вниз, узнать, как там Толливер. Когда удостоверимся, что томография ничего не выявила, может, еще успеем в «Фор сизонз». Просто поверить не могу, что фиаско с графом мы потерпели именно в присутствии Толливера.

— Карл! — настаивала Джесси. — Мне необходимо с тобой поговорить. Это крайне важно.

Гилберт, удивленный прозвучавшей в ее голосе твердостью, пристально посмотрел на нее.

— Ну хорошо. Пойдем в конференц-зал.

Для всего мира он все еще был королем роботохирургии, но его собственный мир рушился на глазах.

— Итак, — сказал он, едва они сели, — что тебе нужно?

— Это трудно объяснить, Карл, но у меня есть основания предполагать, что Херманн на самом деле не граф и что оба они — и он, и его жена — очень опасны.

Гнев сменился недоверием:

— Я тебя не понимаю.

Джесси попробовала рассказать об Алексе Бишопе и его версии. По выражению лица Гилбрайда она догадалась: он не готов к еще одному нападению на свою вотчину. Ему нужны доказательства.

— Какой-то бред, — сказал он, когда она закончила. — Этот Бишоп выдает себя за охранника, а на самом деле он агент ЦРУ?

— Так он говорит.

— И что я, по-твоему, должен со всем этим делать?

— Я призываю тебя быть осторожным. Особенно сейчас, когда дела у Херманна совсем плохи. Ни в коем случае нельзя перечить Орлис, пока Бишоп не выяснит наверняка, что происходит. Поэтому тебе и в Нью-Йорк завтра лететь не следует.

— Меня не напугать! — заявил Гилбрайд, но нервы у него были явно на пределе. — Я не намерен отказываться от своих планов, по крайней мере пока мне не предоставят доказательства. А до тех пор я сам буду принимать решения касательно своих пациентов.

Гилбрайд встал, но тут зазвонил телефон Джесси. Это оказался дежурный рентгенолог. Джесси выслушала его с напряженным вниманием, а потом обернулась к Гилбрайду.

— Это был Дон Харкнесс из рентгенологии. Он хочет показать нам снимки Истмена Толливера.

В гробовом молчании они спустились в рентгенокабинет приемного отделения. Дон Харкнесс, старейший рентгенолог больницы, подвел их к экрану со снимками Толливера.

— Боже мой… — прошептала Джесси.

Гилбрайд с Джесси переглянулись. Опухоль в мозгу Истмена Толливера была чуть меньше, чем у Рольфа Херманна, а в остальном они походили друг на друга как две капли воды.

— У него серьезные проблемы, — сказал Харкнесс.