— Я понимаю, — ухмыльнулся Кир, — зачем ты рассказываешь мне очевидные вещи? Мои дороги для меня не секрет и не тайна.

— Ты прав, — согласился собеседник. — За эти месяцы ты многому научился. Теперь осталось последнее: решить, куда ты пойдешь. Вперед, туда, где ждет боль и кровь, и очень много огня. Или назад, к уютному дому в Ведаграде, к красавице жене.

— Которая меня никогда не простит.

— Верно, — снова согласился голос. — Эта жизнь будет уже иной. Хотя…, — он сделал паузу, — хотя уже никогда не будет так, как раньше.

— А что впереди? Я чувствую смерть, она идет за мной по пятам и с каждым шагом, который приближает меня к столице лесного союза, она все ближе.

— Все возможно, — ушел от прямого ответа голос. — Все, чего не может случиться, в принципе, когда-нибудь случается.

Кир улыбнулся, этот афоризм то ли француза, то ли поляка висел в одной из аудиторий в институте.

— Тяжело не согласиться, — задумчиво произнес он, — но какова вероятность того, что, пойдя вперед, я и Ольха уцелеем?

— Не знаю, — ответил голос, — я знаю то же, что и ты, не больше и не меньше. Но ее шанс уцелеть выше, чем твой, причем намного, очень много процентов.

— Почему ты говоришь со мной, делая вид, что знаешь все?

— Потому, что у меня очень много времени, чтобы разобраться в том, что ты видишь и чувствуешь, и дать тебе совет.

— Понятно, и какой совет ты можешь мне дать?

— Тебе нужно вперед.

— То же мне гений, — ухмыльнулся ведун, — нашел, что сказать, а то я без тебя не знаю.

— Знаешь, но не все, но сейчас я не скажу тебе ничего, в скором времени мы увидимся снова, кстати, увидимся в любом случае. А теперь мне пора, твоя жена уже протягивает руку, чтобы разбудить тебя.

Кир открыл глаза за мгновение до того, как рука Ольхи коснулась его волос. На гигантским лесом всходило солнце. Скиф не видел самого огненного шара, но видел, как с каждым мгновением тает лесной сумрак.

— Пора, — тихо прошептала девушка ему на ухо. — Завтрак уже готов, нам предстоит трудный день, нужно хорошенько подкрепиться.

— Волчатина?

— Нет, ты что! — вложив в голос как можно больше язвительности, ответила она. — Как ты мог про меня такое подумать? — ужаснулась девушка. — Только нежные белые лебеди. Конечно, волчатина. Жесткая, как подметка, но все-таки мясо.

— С чего ты на меня набросилась? — пытаясь понять вспышку раздражения жены, спросил Кир.

— Извини. Просто накручена. А тут еще ты с дурацкими вопросами. Вставай, нужно быстро поесть и идти.

Скиф нехотя выбрался из спального мешка. Сполоснул лицо ледяной водой из лесного прозрачного родника, после полоскания рта, зубы мгновенно заныли от холода, и Кир поторопился переместится к пышущему жаром костру. Да, завтрак радовал разнообразием: с краешку, над слегка поостывшими углями, лежали палочки с нанизанными на них кусочками мяса, покрытые золотистой корочкой, каплями жира, которые падали на угли с веселым шипением. Рядом стоял котелок с пшенной кашей, в которой тоже было много мяса.

Кир достал ложку, справа от него села Ольха, слева Гром. Ели быстро и молча. Волчатина, конечно, была жестковата, но в последнее время продукты приходилось экономить. В принципе, это был первый подобный завтрак за несколько недель. Когда они вышли к поселку, где стоял их дом, Скиф уже мечтал о пиве Татарина, его шашлыках и жаренных в сметане грибах с молодой картошечкой.