Стоявший на залитой ярким светом арене Губернатор сказал:

– Я ЗНАЮ, НИКТО ИЗ ВАС НЕ ХОЧЕТ ЭТОГО ВИДЕТЬ. ПРОШУ ПРОЩЕНИЯ ЗА ЭТОТ УЖАС. Я ПРОСТО ХОЧУ, ЧТОБЫ ВЫ ПОНИМАЛИ: ЛЮДИ, С КОТОРЫМИ МЫ ИМЕЕМ ДЕЛО… – еще одна театральная пауза. – …НАСТОЯЩИЕ МОНСТРЫ!

Лилли было противно слышать это. Оглянувшись, она заметила, как толпа зашевелилась. Некоторые мужчины сжали кулаки, удивление на их лицах сменилось гневом, глаза сузились от ярости. Некоторые женщины крепче прижали к себе детей, заставив их отвернуться и не позволяя им смотреть на арену. Остальные сжали зубы в приливе ненависти и жажды крови. Лилли ужаснулась этому преображению – у нее на глазах проявлялось стадное чувство.

В динамиках снова раздался голос:

– ЭТИ ДИКАРИ ЗНАЮТ, ГДЕ МЫ ЖИВЕМ! ОНИ ЗНАЮТ, ЧТО У НАС ЕСТЬ! ОНИ ЗНАЮТ НАШИ СИЛЬНЫЕ И СЛАБЫЕ СТОРОНЫ! – Губернатор оглядел встревоженные лица. – НУЖНО УДАРИТЬ ПО НИМ, ПОКА ОНИ НЕ УСПЕЛИ НАПАСТЬ НА НАС!

Лилли вздрогнула – трибуны позади нее вдруг взорвались свистом и выкриками. Кричали не только мужчины. В единый хор слились голоса зрителей всех возрастов, полов и темпераментов – и в озаренное мерцающим серебристым светом небо взлетела мрачная аллилуйя воплей. Некоторые зрители вскинули в воздух кулаки. Другие закричали от ярости, и их крики были мало похожи на человеческие. Губернатор наслаждался этим. Все еще держа в руке голову, как безумный шекспировский герой на сцене театра, он медленно поворачивался в сюрреалистическом мерцании ламп. Наконец он снова заговорил:

– Я НЕ СОБИРАЮСЬ СИДЕТЬ СЛОЖА РУКИ, ПОЗВОЛЯЯ ИМ РУШИТЬ ЭТОТ ГОРОД. МЫ СЛИШКОМ МНОГОЕ ПОТЕРЯЛИ! МЫ СЛИШКОМ МНОГОЕ ПРИНЕСЛИ В ЖЕРТВУ!

Часть зрителей начала выкрикивать слова одобрения, словно в религиозном экстазе, и от этого Лилли снова поежилась. Остин держал ее за руку и шептал:

– Все хорошо… Все будет хорошо… Лилли, все хорошо…

Позади них какой-то мужчина воскликнул:

– ДА, МАТЬ ВАШУ!

Другой поддержал его:

– ДЕЛО ГОВОРИШЬ!

Голосов становилось все больше, но все они стихли, когда Губернатор снова проревел в микрофон:

– МЫ РАБОТАЛИ ИЗО ВСЕХ СИЛ, ЧТОБЫ ПОСТРОИТЬ ЭТО ОБЩЕСТВО! ДА БУДЬ Я ПРОКЛЯТ, ЕСЛИ ПОЗВОЛЮ КОМУ-НИБУДЬ ЗАБРАТЬ ВСЕ ЭТО У НАС!

Зрители возликовали. Лилли было достаточно. Она встала на ноги и многозначительно посмотрела на Остина. Кивнув, тот тоже поднялся и пошел за ней к выходу.

– Я РАД, ЧТО ВЫ СОЛИДАРНЫ СО МНОЙ, – говорил Губернатор. Его тон становился все спокойнее, в голосе появлялись почти гипнотические интонации. – СНАЧАЛА НАМ НУЖНО ВЫСЛЕДИТЬ ИХ. Я ЗНАЮ, БОЛЬШИНСТВО ЖИТЕЛЕЙ ЭТОЙ МЕСТНОСТИ УЕХАЛО В АТЛАНТУ, КОГДА ПРАВИТЕЛЬСТВО ВЕЛЕЛО ВСЕМ СОБРАТЬСЯ В ГОРОДАХ… НО СРЕДИ НАС ДОЛЖЕН НАЙТИСЬ ХОТЬ ОДИН ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НЕМНОГО ЗНАЕТ ОКРЕСТНОСТИ. ЕСЛИ ВАМ ЗНАКОМЫ ЭТИ МЕСТА, ДАЙТЕ МНЕ ЗНАТЬ.

Шагая в непроглядной темноте по забросанному мусором тоннелю прочь с арены, Лилли слышала многократно усиленный динамиками голос Губернатора, который призрачным эхом отражался от стен.

– ТЮРЬМА, В КОТОРОЙ ОНИ ЖИВУТ, МОЖЕТ НАХОДИТЬСЯ КАК В ПЯТИ МИЛЯХ ОТ НАС, ТАК И В ПЯТНАДЦАТИ… МЫ ДАЖЕ НЕ ЗНАЕМ, В КАКОЙ ОНА СТОРОНЕ. НАЙТИ ИХ БУДЕТ НЕПРОСТО.

Лилли и Остин вышли из тоннеля и покинули гоночный трек. Голос Губернатора постепенно угасал.

– НО МЫ СДЕЛАЕМ ЭТО. ОНИ БУДУТ НАКАЗАНЫ. НЕ СОМНЕВАЙТЕСЬ.

Когда на горизонте забрезжили первые лучи солнца, прогнавшие мрак, она уже разработала план действий. Нужно было поговорить с Губернатором и воззвать к его разуму. Он мог прислушаться к ее словам, если подать мысль правильно. В конце концов, они хотели одного и того же – обезопасить Вудбери. Но так открыто пропагандировать войну и разжигать рознь было безумием.