– Что тебе известно об этой машине, которая вечером вылетела из бухты?

– Ничего, – ответила она и добавила: – Господин.

– Отвечай правду.

– Я так и делаю. Я никогда раньше ее не видела и не знаю, что это такое.

– Значит, это было простое совпадение, что ты оказалась на берегу именно в момент взлета аппарата?

– Да, я так думаю.

– Лейтенанту Брусскому ты заявила, что собиралась провести починку морской стены. Одна, ночью… при помощи вот этого. – Он взял в руки устройство.

– Да.

– Чрезвычайно неправдоподобное объяснение, даже если учесть, что оно придумывалось на ходу. Чем ты действительно собиралась там заниматься?

Она уставилась в пол и не отвечала. Он с силой ударил кулаком по столу.

– Хватит с меня вранья! Отвечай правду!

Она вздрогнула, но с вызовом проговорила:

– А я и говорю правду.

Он вздохнул. Теперь ему придется прибегнуть к насилию, чтобы вытянуть из нее информацию. Ему не хотелось так поступать, особенно с женщиной, но у него не было выбора. Он должен выяснить, что это был за летательный аппарат. В противном случае вся операция, им возглавляемая, оказывалась под угрозой. Он должен был узнать правду, неважно какой ценой.

Мило был в ярости от своей беспомощности. Он лежал и не мог шевельнуться, ничего не видел и не мог произнести ни звука. Он уже оставил попытки выбраться из своих пут – это было невозможно. И особенно его бесило, что совсем рядом карагандинские солдаты расспрашивали этого француза о брате Джеймсе. Они искали его, стояли точно у его кровати, но найти не могли. Кретины! О да, конечно, один из них приподнял одеяло с его забинтованного лица, посмотрел, а потом набросил одеяло обратно. Кретин! Кретин  ! А ведь было просто жизненно важно, чтобы он добрался до Вьюшинкова и передал ему все об этой проклятой Дорвин. Ее появление означало очень плохие новости. И откуда она, черт возьми, взялась? Вьюшинкова было необходимо предупредить, чтобы он был готов к надвигающимся неприятностям.

Он все еще не мог поверить в то, что она сказала ему о смерти «исходного» Мило. И он так и не услышал, что именно с ним произошло – эта сучонка огрела его стулом до того, как Дорвин договорила. А потом сама Дорвин ударила его, и гораздо успешнее, чем Эйла. После этого он ничего не помнил, черт бы ее побрал. Следующая их встреча должна будет кончиться совсем по‑другому.

Дьявол. В довершение ко всему ему отчаянно хотелось помочиться.

Капитан Вьюшинков устало посмотрел на Эйлу Хэддон. Она была в полубессознательном состоянии и не падала со своего стула только потому, что один из солдат крепко держал ее. Ее лицо, руки и ноги были покрыты следами ударов и ссадинами, так что казалось, что на ней не осталось живого места. Используя в качестве дубинок черенки от пары метел, найденных в доме, два его подручных три раза жестоко избивали девушку. Он с отвращением наблюдал, как они наносили удары по скорчившейся на полу и старающейся прикрыть голову руками девушке. Он с таким же отвращением чувствовал возбуждение, растущее в нем от ее криков. Но, к счастью, это грязное занятие должно было скоро прекратиться. Во время третьего «сеанса» побоев девушка сломалась и стала выкрикивать имя – Джен Дорвин. Оно ничего не говорило ему, но это уже было кое‑что. Теперь он ждал, когда она придет в себя, чтобы вытянуть из нее остальное.

– Эйла! Очнись! Говори! – приказал он.

Она вздрогнула. Ее глаза открылись, и она попыталась собраться с силами.

– Я… хочу… пить… воды… – прошептала она разбитыми губами.

– Ты получишь воду, когда скажешь то, что я хочу знать. Кто такая Джен Дорвин?

– Небесная Леди… она пришла в больницу… сегодня вечером.