Флагманская каракка «Возмездие» была действительно одним из самых мощных кораблей итальянского флота. Из тех, которые уже бороздили моря, само собой разумеется. Только вот, по искреннему убеждению де Лима, оставаться таковой ей придётся недолго. Будучи доверенным лицом и во многое посвящённым, командующий знал, что в ближайшие годы намечается постройка совсем иных кораблей, которые, помимо парусов, использующих силу ветра, получат иной движитель. Тот самый, называемый паровым и использующий дрова либо каменный уголь, ценность которого, как оказалось, куда значимее, чем простое использование для обогрева или в кузницах… да и то только лишь начиналось, очень уж в немногих местах оказалось это добываемое из-под земли топливо. Умбрия… да и всё, наверное. Впрочем, эти дела де Лима не слишком волновали. Он человек моря, а копаться в земле — это дело рудознатцев. Нужное, важное, почтенное… но не его. Он и углём то заинтересовался лишь потому, что понимал — неугомонный Чезаре Борджиа непременно воплотит в жизнь ещё и это новшество.

Менять величественные парусные корабли на другие, тоже вроде бы парусные, но ещё с одной или двумя — де Лима видел чертежи будущих парусно-паровых судов — трубами, из которых валит дым, оседая вокруг, загрязняя и при этом немилосердно воняя. Фу! Ему это не нравилось. Но вместе с тем не зависеть от ветра, не опасаться попасть в штиль. Иметь возможность догонять лишённых скорости, не способных маневрировать при безветрии или делающих это крайне медленно врагов… Достоинства явно перевешивали недостатки, уж с его башни точно.

Корабли частью легли в дрейф в виду берега, частью — каравеллы по большей части — продолжали резать морскую гладь, прочесывая окрестности на предмет возможного появления вражеских кораблей. Это было маловероятно, но предусмотрительность даже в таких ситуациях уже успела впитаться в самое нутро командующего.

А меж тем на флагманский корабль начали съезжаться те, кто руководил частями флота. Из своих, находящихся на службе у Италии, прибыли Калатари и фон Меллендорф, оба довольные и жаждущие скорейшего и непременно победного завершения очередного похода. Вот уже подвалила лодка Фадрике Альварес де Толедо-и-Энрикес де Киньонес, герцога Альба. Уже почтенного возраста испанец, свыкшийся с тем, что Изабелла Католичка назначила его, своего верного сподвижника, представлять интересы короны на морях, довольно споро поднялся на борт. Привык, освоился. Гарсии де Лима было с чем сравнивать, ведь ещё недавно почтенный испанский гранд выглядел в такие моменты несколько более… неуклюжим.

Португалец, Педро Кабрал — этому сам морской дьявол не брат! Не просто свыкся с морем, но и принял его как часть себя самого. Про венецианца Альбана д'Армера и говорить не стоило — этот давно прижившийся в республике наёмник вот уже много лет только и делал, что бороздил Средиземноморье на разных кораблях, участвуя то в торговле, то в сражениях, а порой уже и сам начиная путать одно занятие с другим, благо запутанность политики дожей была известна всей Европе. Эти трое гостей и являлись командирами остальных сколь-либо значимых частей объединённого флота крестоносцев, с ними Гарсии де Лима и предстояло решить, как именно будет браться штурмом Константинополь, уже слишком давно находящийся в недостойных руках османов.

Впрочем… Командующий итальянским флотом чуть было не позабыл ещё об одном человеке, который взошёл на борт немногим ранее, которого специально доставили с берега вместе со спутниками и… спутницами. Весьма необычного человека, одного из тех, кто был в пределах Османской империи глазами, ушами, а то и рукой, держащей отравленный кинжал. По своему положению и значимости он вполне мог присутствовать на совете если и не как равный, то лишь немногим уступающий влиянием.

Меж тем прибывшие на борт гости один за другим входили в капитанскую каюту, а затем располагались в надёжно прикрепленных к доскам пола креслах.