Уже почти в сумерках Марк съел жилистого петуха, закусил фруктами и, завернувшись в одеяло, улегся спать на полу кухни. Но уснул он не сразу, тяжелые мысли не давали ему покоя.

Теперь ему стало понятно, что дед, куда бы он ни отправился, собирался вернуться в Андерсленд. Не будь у него такого намерения, ни за что он не оставил бы здесь этого драгоценного для него клада.

Разбудил Марка удар сапога в ребра; он перевернулся и сел, охнув от боли.

– Быстро вскочил на ноги и ходу отсюда! Шевелись!

Еще не вполне рассвело, но Марк сумел разглядеть лицо этого человека. Чисто выбрит, с тяжелой, гладкой челюстью, зубы ровные, словно кто специально их так подточил, и очень белые на фоне сильно загорелого лица. Голова круглая, как пушечное ядро, и кажется очень тяжелой – возможно, потому, что он держит ее на толстой шее низко, как боксер-тяжеловес на ринге.

– Встать! – повторил он, снова отводя назад изношенный коричневый сапог для верховой езды.

Марк вскочил на ноги, встал в стойку и приготовился защищаться. Оказалось, что противник ниже ростом, зато коренаст и плотен, с широкими толстыми плечами и грузным корпусом.

– Это частная собственность, и бродягам здесь делать нечего! – прорычал он.

– Я не бродяга… – начал Марк.

Но мужчина бесцеремонно оборвал его грубым хохотом.

– Ну да, скажи еще, что на тебе модные шмотки, а за дверью тебя поджидает «роллс-ройс». Ах, простите, я на минуточку ошибся.

– Меня зовут Марк Андерс, – сказал Марк. – Эта земля принадлежит моему дедушке Джону Андерсу…

В глазах человека, кажется, что-то мелькнуло, злая усмешка пропала, в лице появилось то ли сомнение, то ли тревога. Явно нервничая, он быстро облизал губы и снова заговорил, но голос его по-прежнему оставался тверд и спокоен:

– Я об этом ничего не знаю… я знаю только, что эта земля теперь принадлежит компании по недвижимости «Ледибург эстейтс», я у них работаю десятником, и ни я, ни руководство компании не желаем, чтобы вы тут шлялись. – Помолчав, он переступил с ноги на ногу, опустил плечи и выставил тяжелую челюсть. – А еще я знаю, что всегда с большим удовольствием бью морду. И бог знает почему, давненько этого не делал.

Они стояли набычившись друг против друга, и Марк вдруг почувствовал прилив горячей злости. Ему очень хотелось принять вызов этого типа, хотя он прекрасно понимал, насколько тот силен и опасен. Рожа настоящего убийцы, не говоря уже о весе и физической мощи. Марк взял себя в руки, плечи его тоже опустились.

Его мучитель это заметил, видно было, что он наслаждается ситуацией. Крепко сжав зубы, громила тонко улыбнулся, на шее выступили жилы, он слегка качнулся, перенеся вес на пальцы ног.

А Марк вдруг почувствовал страшное отвращение к насилию. Он успел уже навидаться его в жизни, а кроме того, драться сейчас особых причин не имелось. Он отвернулся и нагнулся за сапогами.

Человек наблюдал, как он одевается, возможно слегка разочарованный, но готовый к дальнейшему противостоянию.

– Как ваше имя? – спросил Марк, закидывая ранец на плечо.

– Друзья зовут меня Хобдей.

– А фамилия?

– Просто Хобдей.

– Хорошо, я запомню, – сказал Марк. – А вы молодец, Хобдей.

Он спустился во двор и двинулся в путь, а через пятнадцать минут, когда оглянулся с гребня возвышенности, где дорога на Ледибург поворачивает на север, увидел, что Хобдей все еще стоит на заднем дворе усадьбы Андерсленд и внимательно за ним наблюдает.