Как сказал когда‑то Первый Гроссмейстер Ордена: «Наша задача – создать такого солдата, каждая часть тела которого представляла бы собой автономную боевую единицу». И хотя его слова относились к находившемуся тогда в разработке прототипу «омега», в какой‑то мере они были применимы и к Глебу.

Он сжал протез в кулак и дернул. Несколько звеньев удерживающей его руку цепи разлетелись в пыль. Шипы, как охотница и обещала, глубоко погрузились в запястье.

Но вместо хрупкой кости, которую они могли пробить, им встретилась углеродная поверхность подкожного каркаса, а боль Глеб отключил. Поэтому его рука, не останавливаясь, метнулась к столику, где схватила уже знакомый Глебу скальпель. И обратным движением направила его точно в левый глаз Ксаны.

Испуг, неожиданность, напряжение Глеба – все это заставило ее бедра спазматически сжаться и тут же стать ватными. Оргазм взорвался в животе Ксаны маленькой осколочной бомбой, разом поразившей все ее внутренности. И он был не похож на все, что случалось с охотницей раньше. Ее тело испускало волнообразное сияние по мере того, как на нее накатывались все новые потоки раскаленной лавы, жидкого огня. Или что это было?

Она сама не замечала, что кричит.

Узкое острие скальпеля остановилось у ее расширенного зрачка. Ксана представила, как оно проходит сквозь зажмуренное веко, минует хрусталик, диафрагму (глаз слезой течет по ее щеке) и, погрузившись в глазницу по рукоятку, вонзается прямо в мозг. Разрушая его. Эта мысль еще больше усилила ее экстаз.

Невидимый оркестр торжествующе гремел в литавры и медные тарелки. Глеб все медлил. Это трудно – убить женщину, с которой ты занимаешься любовью. Отвратительна сама мысль о том, что дрожащее от единения с тобой тело превратится в остывающий труп. Вот сейчас, достаточно завершить уже начатое движение.

Выругавшись, он отбросил скальпель в сторону и, намотав на свою биомеханическую руку волосы Ксаны, грубо сбросил ее на пол. Она опять закричала, теперь уже от боли. Глеб мысленно поблагодарил хорошую звукоизоляцию номера.

«Ну и что мне теперь делать? – подумал он. – С одной нормально действующей рукой против всей здешней банды?»

Для начала заставить охотницу снять «браслеты».

Застыв над кромкой бассейна, занимавшего большую часть крыши отеля «Восток», директор Сакамуро всматривался в серо‑голубую толщу воды. Глаза, пересаженные от его клона, уже слезились в напряжении, но он все не отводил их в сторону. И его терпение было вознаграждено.

Акула всплыла.

Полосатое тело мелькнуло у самой поверхности, взрезая ее острым спинным плавником. Мелькнула ощерившаяся треугольными зубами пасть, неподвижный глаз – акула описывала круг вдоль бортика, в поисках пищи или охраняя свою территорию от посягательств.

Громкий всплеск, и в поле зрения показалось ее светлое брюхо, изуродованное косыми полосками шрамов и черными отверстиями шунтов. Через шунты акулу подключали к выносному базис‑модулю. В него закачивалась информация, полученная из расщепленных в ее желудке клеток.

Ни Ксана, ни Глеб не догадывались, кого японцы имели в виду под словом «сканер».

За спиной Сакамуро раздалось предупредительное покашливание. Обернувшись, директор увидел своего клона, Икари, дожидающегося аудиенции, между ним и Сакамуро висел тревожно гудящий «Автомон», ощетинившийся всем своим арсеналом.

Параноидальное поведение кибера было вызвано тем, что Икари был занесен в его «красный список». В его присутствии «Автомон» должен был соблюдать повышенную готовность и стрелять боевыми зарядами при первых намеках на угрозу.

Икари наверняка догадывался об этом. Его мышление функционировало аналогично мышлению прототипа.