И все же я не понимала, зачем время от времени убивать бессмертных только для того, чтобы доказать свою точку зрения. То, что я знала этих бессмертных, только подливало масла в огонь. Конечно, иногда Картер раздражал меня, но он спас мне жизнь, да и сосуществовали мы с ним вполне мирно. Вообще-то Роману следовало благодарить этого ангела. Больше всего нефилим жаловался на то, что бессмертные придерживаются устаревших моральных норм и правил, но обвинить в этом Картера было нельзя: он дружил со своими гипотетическими противниками. Они с Джеромом являлись представителями того самого мятежного, нонконформистского образа жизни, который так защищал Роман.

Увы, чтобы переубедить нефилима, этого недостаточно. Может быть, все же попробовать?

— Нет, — сказала я. — Я не могу сделать это. А ты не должен.

— Что не должен?

— Осуществлять свой план. Убивать Картера. Оставь его в покое. Откажись от своей затеи. Насилие вызывает только насилие. Оно не приносит мира.

— Извини, радость моя, не могу. Для таких, как я, мира не существует.

Я протянула руку и дотронулась до его лица.

— Ты уже говорил мне, но я не знаю, правда ли это. Ты любишь меня?

Роман перевел дух, и я внезапно поняла, что гипнотизирую его так же, как он меня.

— Да. Люблю.

— Если любишь, то сделай это ради меня. Уезжай. Уезжай из Сиэтла. Если ты это сделаешь, я уеду с тобой.

Я не понимала, что говорю серьезно, пока эти слова не сорвались с моих губ. Да, побег был детской фантазией, но если бы я смогла предотвратить надвигавшееся несчастье, то сдержала бы обещание.

— Ты серьезно?

— Да. Если ты сможешь обеспечить мне безопасность.

— Смогу, но…

Роман отошел от меня и стал расхаживать по комнате, время от времени взволнованно приглаживая волосы.

— Я не могу уехать, — наконец, сказал он. — Я сделал бы для тебя все на свете, но только не это. Ты не представляешь себе, что это такое. Думаешь, бессмертные жестоки к тебе? Представь себе, что значит вечно скрываться и быть настороже. Мне так же трудно осесть на одном месте, как и тебе. Слава богу, у меня есть сестра. Она все, что связывает меня с жизнью. Она единственная, кого я любил. Пока не появилась ты.

— Мы можем взять ее с собой…

Он закрыл глаза.

— Джорджина, тысячи лет назад, когда еще была жива моя мать, мы жили в таборе с другими нефилимами и их матерями. Мы всегда бежали, всегда пытались опередить тех, кто преследовал нас. Однажды ночью… Я никогда этого не забуду. Они нашли нас и устроили такую бойню, по сравнению с которой Армагеддон — цветочки. Я толком не знаю, кто это сделал, ангелы или демоны, но теперь это неважно. Они одинаковые. Прекрасные и ужасные.

— Да, — прошептала я. — Я видела их.

— Тогда ты знаешь, на что они способны. Они налетели и уничтожили всех. Без разбора. Детей. Людей. Всех, кто был в родстве с нефилимами.

— А ты сумел спастись?

— Да. Нам повезло. В отличие от остальных. — Роман повернулся и посмотрел на меня. На его лице была написана такая боль, что у меня на глаза навернулись слезы. — Теперь ты понимаешь? Понимаешь, почему я должен делать это?

— Ты только продляешь кровопролитие.

— Знаю, Джорджина. Конечно, знаю. Но у меня нет выбора.

Я видела, что ему смертельно надоело проливать кровь, участвовать в том, что наложило страшный отпечаток на его детство. Но понимала, что по-другому Роман не может. Спасения нет. Он живет на свете давно, намного дольше, чем я. Тысячелетия страха и гнева подействовали на него. Он обязан увидеть финал этой игры.

«Я сражаюсь с прошлым каждый день.