Беда была в том, что как его снять, я не знал. Сползти с меня, как прежде, он почему-то не соизволил. На имя отзываться не захотел. На просьбу и ругань не отреагировал. А заклепок, ремней или каких-то иных деталей на нем я, как ни старался, нащупать не смог. И в конце концов был вынужден признать, что броня цельная. Тяжелая. Литая. И снять ее самостоятельно мне при всем желании не удастся. Разве что она сама отвалится, когда я наконец под ней задохнусь.

– Возвращайся в храм, Артур, – тихо шепнула Смерть, подкравшись так тихо, что я опять Ее не заметил. – Здесь тебе нечего ждать.

– Да я бы рад, – прохрипел я. – Кто б меня туда дотащил?

Впрочем, спорить с Леди в белом я бы не рискнул и, как бы ни было плохо, все же заставил себя подняться на уровень выше и создать оттуда темную тропу.

Тропу-то я создал, да, бездумно истратив на это остаток сил. А вот войти на нее уже не сумел – для этого надо было как минимум встать. Или проползти пару шагов, что в моем состоянии можно было смело приравнивать к подвигу. Как оказалось, при смене слоя вес зеркального доспеха вырос почти втрое, та что, когда меня придавило к земле, я всерьез забеспокоился за собственное здоровье. Ребра в груди от тяжести брони уже потрескивали. Давящая на ноги тяжесть стала непереносимой. Мышцы свело. И было очень сомнительно, что я в таком состоянии смогу куда-нибудь добраться.

Когда я уже решил вернуться на уровень ниже и попробовать встать там, меня ощутимо тряхнуло и дернуло по направлению к тропе. Скосив глаза, я увидел натужно сопящую куклу, бесцеремонно схватившую зубами мой ворот. Подавшись назад, она уперлась лапами в землю и настойчиво тянула своего дурного хозяина за шкирку, как кошка, которой несказанно повезло украсть со стола особенно крупную рыбу.

Как ни удивительно, но ей все же удалось стронуть с места облитую металлом статую. Более того, каким-то чудом она даже заволокла меня на тропу, умудрившись утянуть в нужном направлении. Повезло еще, что у меня хватило ума сделать выход вблизи от лестницы. А вот того, что Мелочь попросту столкнет меня вниз, я, если честно, не ожидал.

Прогрохотав по каменным ступенькам и сосчитав каждую из них собственной головой, я наконец с лязгом рухнул на пол и до звездочек в глазах треснулся о забрало лицом. Но столь непочтительное возвращение в храм ознаменовалось не только гулом в ушах и ушибленной челюстью – доспех на мне наконец-то ожил. И, обратившись в самую обычную воду, стек с меня, оставив валяться в большой теплой луже.

Правда, на этом мучения не закончились. Едва я сумел нормально вдохнуть, как все, что я проглотил недавно во Тьме, тут же запросилось наружу. И я едва наизнанку не вывернулся, исторгая из себя целые водопады жидкого металла, которые, казалось, успели пропитать все тело насквозь. Не знаю, сколько это длилось, но показалось, что рвало меня целую вечность. А когда я выкашлял наконец из себя эту дрянь до последней капли, то первым же делом от души обложил Ала по матушке и всем ближайшим родственникам, а затем упал обратно в лужу и измученно закрыл глаза.

Все. Я сдох. И хочу только одного – покоя. Даже если он окажется вечным.

Когда я пришел в себя, вокруг было тепло, тихо и темно. Никто не зудел над ухом, возвещая о начале нового дня, не сопел, не грохотал кастрюлями на кухне. И уже из этого я заключил, что проснулся не дома. Зато был, как ни странно, жив, здоров, а магический резерв, истраченный накануне до капли, вновь оказался полон.

Неожиданно подо мной что-то шевельнулось. И я, повернув голову, пережил несколько неприятных мгновений, когда обнаружил, что лежу не в постели, но качаюсь в глубокой выемке древнего алтаря, а вокруг лениво колышется расплавленное серебро, создавая иллюзию мягкой перины. Впрочем, когда я резким движением сел, серебро мгновенно затвердело, и я смог благополучно с него слезть, настороженно взирая на это сомнительное ложе.