Со ступеней было видно, что это мужчина средних лет в одежде из домотканого полотна, худая женщина, два мальчика десяти – двенадцати лет. Умерли они явно не своей смертью. Бандиты перерезали горло всей семье, даже детям. Люди умирали медленно, мучительно, на искаженных лицах отпечаталось страдание. Смертельные ранения им нанесли в последнюю очередь, перед этим долго истязали. Кровь пропитала одежды и уже засохла. Рубашка на мужчине была расстегнута, на груди красовалась пятиконечная звезда, вырезанная ножом.

Алексей подошел ближе и почувствовал характерный сладковатый запашок. Людей убили уже давно, да еще и трупы везли по жаре в раскаленном кузове.

– Что происходит, майор? – спросил Алексей, запуская руку в боковой карман.

– Какое вам дело? – Глазьев бегло окинул взглядом человека в гражданском. – Вы кто такой? Часовой, почему здесь штатские? – рассвирепел он.

– Уймитесь, майор, – процедил Алексей, доставая удостоверение. – СМЕРШ, капитан Кравец, прибыл для выполнения задания командования. Полномочия у меня весьма широкие. Если вы хотите с этой же минуты начать ссориться со мной…

– Простите, товарищ капитан. – Комендант сглотнул, на его виске проявилась и стала пульсировать жилка. – Это довольно неожиданно. – Майор машинально подобрался, вытянулся.

Война-то кончилась, но СМЕРШ по-прежнему на посту. Поди-ка угадай, что там на уме у его руководства.

– Комендант Збровичского района майор Глазьев Николай Акимович, – представился он. – Мой заместитель капитан Рыков Борис Евгеньевич. – Комендант кивнул на офицера, и тот тоже непроизвольно вытянулся, облизнул губы.

Алексею пришла на память статная женщина в белом халате поверх элегантной формы. Антухович Ольга Дмитриевна, заведующая медицинским учреждением, дама сердца заместителя коменданта.

От внимания капитана не укрылось, как насторожилась женщина в лейтенантской форме, ненароком придвинулась к Глазьеву, даже прижалась к нему плечом. Здесь, похоже, тоже потоптался амур со стрелами. Уставом не воспрещается. Никого не волнует, что у руководителя комендатуры в далекой России, возможно, остались жена и дети. Домой его не пускают. В этих местах война еще не кончилась, повсюду гуляет смерть. Кто его упрекнет?

– Это для вас тоже неожиданно? – Алексей кивнул на тела.

– Разрешите, я доложу, товарищ майор? – сказал Рыков.

– Валяй, – буркнул комендант.

– Из Злотничей рано утром поступил сигнал, товарищ капитан, – проговорил Рыков. – Это Охрим Панасюк и его семья. Мы с ним беседовали здесь, в комендатуре, буквально позавчера. Из местных, сознательный товарищ, до сорок первого возглавлял партийную ячейку в Злотничах. Потом увез семью в безопасное место, сам подался на Волынь в партизаны. С немцами воевал, с бандеровцами. Они его хату в Злотничах сожгли. Вернулся в родное село зимой этого года, заново отстроился, семью привез. Долго колебался, когда ему предложили возглавить Злотничский сельсовет. Приезжал сюда третьего дня, Николай Акимович беседу с ним проводил.

– Он согласился стать председателем сельсовета, – проворчал Глазьев, опуская глаза.

– Вы, конечно же, гарантировали его семье безопасность, – сказал Алексей.

– В Злотничах действует истребительный отряд, – сказал Глазьев. – Семь человек из местных, хорошие ребята, трое в Красной армии служили. Эх, знать бы, что так обернется.

– Бандиты напали ночью, как и всегда, – сказал Рыков. – Половину ястребков в домах перебили, остальные в лес успели сбежать, один из них и сообщил в Збровичи.