Ванесса шла через холл, ловила восхищенные взгляды мужчин и мысленно улыбалась. Кажется, она сделала правильный выбор.

Демьян уже ждал. Он разговаривал по телефону, сосредоточенно хмурился и что то яростно доказывал неведомому собеседнику. Ванесса не стала прерывать разговор, дождалась, когда он закончит, и только после этого подошла.

– Бюрократия разрушит мир, – улыбнулся он, – боюсь, что даже твоя красота здесь бессильна. Давно ждешь, Ванесса?

Она не сразу нашлась, что ответить.

– Ты меня видел?

– Разве тебя можно не заметить?

Теплая улыбка не вязалась с его образом, но все же она мелькнула – быстрой, едва уловимой тенью, чтобы сразу исчезнуть. Но она была адресована ей! Демьян не переставал удивлять.

– Я хочу поговорить о проекте Лоуэлла, – призналась она.

Машина шла мягко, и Ванессе казалось, что она слышит биение своего сердца.

– Неужели.

Она поняла, что Демьян знал о разговоре ещё до того, как она на него решилась. Это пугало и завораживало: быть рядом с мужчиной, который читает тебя, как раскрытую книгу. Хотел бы он познакомиться с ней при других обстоятельствах и начать все сначала? Они простилась с этой мыслью быстрее, чем успела её осознать. Какая чушь! Они принадлежали к разным мирам и встретиться иначе не могли.

– Я помню про твоего отца, Ванесса, – Демьян опередил её, – и постараюсь тебе помочь. В том, что касается «Бенкитт Хелфлайн», – он сделал паузу, поворачивая и перестраиваясь в потоке машин, – слишком много пробелов и слабых мест даже в моих связях. Если они действительно хотели что то скрыть, мы об этом не узнаем. Ты вряд ли слышала имя Дариана. Этот уникум – прародитель расы измененных. «Бенкитт Хелфлайн» была его вотчиной, а свои секреты он хранит тщательно. Но твоего отца осудили люди, а значит, надежда ещё есть.

– Он… может быть жив?

Она не хотела спрашивать, видит Бог, не хотела, но вопрос сам сорвался с губ.

– Не думаю, – прозвучало жестко, но не равнодушно. Она поняла, что не вытолкнет из себя ни слова. Горло перехватило отнюдь не из за утраченной надежды. Ванесса давно смирилась с потерей, но не с её несправедливостью. Небезразличие от измененного – это было неправильно. Внимание Демьяна ударило больнее, чем самый холодный отказ.

Ванесса не слышала имя Дариана. Да и откуда? Она не вникала в тайны происхождения измененных. Её интересовало другое. Месть. Не призрачному неуловимому полубогу, а живым людям из плоти и крови.

Будто прочитав её мысли, Демьян продолжал:

– О нем самом неизвестно практически ничего – кроме того, чем он поделился. Дариан создал образ благородного и справедливого Древнего, почти Святая Легенда, – в словах Демьяна звучала насмешка, – и Орден, выражаясь проще – охотников на измененных, якобы во благо людей. В прошлом тысячелетии он разыграл свою смерть, а в две тысячи десятом году явился живой и невредимый. Его первое создание, Дэя, была безумной кровожадной тварью. Она творила такое, что её ненавидели и боялись даже самые жестокие измененные. Против неё постоянно устраивали заговоры, которые заканчивались кровавыми расправами над бунтарями. После чумы Дэя бесследно и тихо исчезла, хотя раньше обожала позерство. Подозреваю, что ожившая легенда решила перекроить созданный им мир во имя чего то мне доселе неведомого. И в этой машине мы все оказались винтиками и расходным материалом. Даже та, кто прожила три тысячи лет, – он быстро взглянул на Ванессу, – некоторые из нас выжили, но это ненадолго. Теперь ты понимаешь, во что на самом деле ввязалась?

У Ванессы голова шла кругом. Она привыкла общаться с сильными мира сего, но размах, о котором говорил Демьян, был невероятным.

Ванесса не могла сосредоточиться ни на одной мысли: они путались, как волосы на ветру.