|
— Знаешь… Это было круто! — Спасибо, — сдержанно поблагодарил Пси-Мастер, но заткнуть Столярова оказалось нелегко. — Нет, правда. Ты просто разбушевался, как… Не знаю… Фантомасы в роду были? Ты даже забыл надеть «венец»! Когда Михаил протянул ему темный обруч, Пси-Мастер машинально принял его и покрутил в руках. — Да, — сказал он. — Спасибо, что напомнил. — Надеть не хочешь? Правая рука Столярова сжимала рукоятку пулемета. Тупой ствол, качнувшись на ремне, уставился в грудь Пси-Мастера. Случайно или специально? Черт его знает! «Чего он хочет?» — спросил новый владелец тела у старого. «Ничего плохого, — заверил его Олег. — Он просто вернул тебе твою вещь». «Он угрожает мне!» Гарин, который мог бы следить за намерениями своего ментального сожителя в реальном времени, если бы не отставал от него катастрофически в скорости мышления, скорее догадался, чем почувствовал, как Пси-Мастер молниеносно перебирает тысячи вариантов выхода из опасной ситуации. «Нет! — закричал Олег. — Это не угроза! Не надо никого убивать! Просто успокой Столярова. Надень этот чертов «венец»! В конце концов, это же твое изобретение! Что ж ты шарахаешься от него, как вампир от распятия!» «Ну хорошо…» Пси-Мастер неодобрительно покосился на глупую улыбку Михаила, аккуратно, двумя пальцами, водрузил «венец» на голову и рухнул на бетонный пол. Глава двадцать шестая Ему было темно и больно, но вместе с тем приятно. Сильней всего болела голова. Зато она лежала на чем-то мягком, и эта мягкость как будто убаюкивала боль. Очень болела спина — вся, от копчика до шеи. Шея тоже болела. А еще почему-то — ноги. Рук он не чувствовал совсем. — Скоро он очнется? — спросили совсем рядом, и Олег понял, что это сон, потому что вопрос был задан голосом Марины. — Думаю, с минуты на минуту, — непривычно серьезным тоном ответил Столяров. — Но я могу ускорить процесс. Правда, ему будет немного больно. — Не надо. Он и так сам на себя не похож. Бедный. Он настоящий герой, правда? — Настоящий. — Судя по голосу, Михаил улыбался. — Тебе очень повезло с мужем. — Можно мне еще воды? — Можно. Только совсем чуть-чуть. Четыре глотка максимум. Все-все-все, хватит! — Извините. — Да ничего. Олег почувствовал, как капля упала ему на правую щеку, а потом к этому же месту прикоснулась теплая ладошка, и открыл глаза. В комнате было мало света, но склонившееся над ним лицо он узнал бы и в полной темноте. — Марина, — сказал он. — Ты живая? — Живая. Я живая, — сказала она и неожиданно заплакала. — Не смотри на меня, я очень страшная. Но Гарин все равно смотрел. — Неправда. Ты самая красивая. Голова Олега лежала на коленях Марины, и она гладила его волосы. Он тоже попробовал прикоснуться к ней, но понял, что не может пошевелить рукой. Ни правой, ни левой. — Я что, связан? Почему? — Гарин перевел взгляд на Столярова, который сидел на полу, прислонившись к стене, и поглаживал на коленях пулемет. — Для твоего же блага. Михаил тяжело поднялся, снял пулемет с предохранителя и направил ствол Олегу в живот. — Это тоже для моего блага? — Да! — жестко ответил Столяров. — Но ты же не станешь стрелять? — пробормотал Олег, однако, заглянув в стальные глаза подполковника, не нашел однозначного ответа на свой вопрос. — Мне придется, если ты промолчишь. |
