– Но все равно неприятно? – вразнобой предположили и эльф, и гном.

– Но все равно неприятно, – согласилась Данан. Хольфстенн, погрустнев, задумался.

Мужчины более никак не отзывались. Во всяком случае, сразу: то ли потому, что нечего было сказать, то ли потому, что не хотелось думать, то ли просто потому, что были заняты ужином. Оглядев их, Данан присоединилась тоже. У них было вяленое мясо, кусок свежего сыра, который очевидно Стенн спер с королевской кухни Диармайда, немного овощей и отличное горячее вино со специями. Не то, конечно, великолепное зелье смелости, которым гном щеголял прежде, но тоже весьма и весьма достойный вариант.

Хольфстенн рыгнул, утер усы и бороду. За сутки, проведенные в Галлоре, он успел заново побрить лысину, отполировать заколки в бороде, поспать, и выглядел теперь вполне довольным жизнью. Хотя – это читалось только во взгляде – все еще утомленным.

– Что будешь с этим делать? – спросил гном чародейку, взглядом указав на сверток в руке Жала. Тот положил бумагу перед собой прямо на землю, чтобы она ни у кого не занимала рук и, тем самым, не мешала есть. Стенн передал эльфу мех с вином.

– Пока не знаю, – честно ответила Данан. – Не хочу думать об этом сейчас. Потом – может быть, да. А, может и нет. Сейчас у нас есть гораздо более насущное дело, не так ли? – Женщина попеременно посмотрела направо и налево. Задержавшись взглядом на гноме, она набралась смелости услышать ответ на вопрос, который предстояло задать.

– Пойдешь со мной в Калагорн?

Хольфстенн сладко потянулся с едой в руках, душераздирающе зевнул. Потом добродушно улыбнулся и качнулся, толкая Данан плечом в плечо.

– Увы, дружище. Я вообще то с самого начала шел в Таз’Гарот, и думаю, самое время добраться домой.

Данан с улыбкой кивнула: ей оставалось только принять решение гнома, даже если из за него поперек горла вставал ком слез.

– Да ладно тебе! – поддержал её Стенн. Данан постаралась справиться с собой.

– Ты хороший друг, Холфьстенн, – сказала она, сдерживая слезы.

«Ты тоже, чародейка Данан».

– И откровенно хреновый брат! – с картинным ужасом вскинулся вдруг гном. – Честное слово, как представлю!.. Ух! Как пить дать, мне сестра голову оторвет! Как только на пороге увидит! – воображая встречу с сестрой, Холфьстенн наглядно скукожился и жестом показал линию вдоль шеи, по которой, видимо, и будут отрывать.

– С чего бы? Долго шлялся? – поёрничал Жал.

– Именно! Я вообще то ушел с обещанием, что приведу ей нового мужа, потому как старый надоел до смерти …

Поймав смеющиеся лица друзей, Стенн вдруг замолчал на полуслове и тихо вставил:

– Я напишу, как доберусь. До Даэрдина письмо точно доедет, а уж тут его тебе теперь кто нибудь, да передаст.

Данан кивнула, пообещав, что обязательно пришлет ответ. Что нибудь ужасно длинное, чтобы Холфьстенн замучился читать. Потом она оглянулась на Жала, вопросительно выгнув одну бровь. Эльф оскалился.

– Зависит от тебя, – ответил мужчина на незаданный вопрос.

– В смысле? – напряглась Данан.

– В прямом, – отбросив маски, проговорил Жал, распрямляя плечи и спину. – Я был с тобой потому, что ты нуждалась в лекарстве от голосов в голове. Но теперь голосов нет, и каждый из нас отныне может жить, как считает правильным.

– Значит, нет? – не скрывая разочарования, спросила Данан.

– Нет, – подтвердил эльф, – если я тебе не нужен. Нет, если ты не понимаешь, что любой из нас может уйти от другого, когда пожелает. Нет, если не готова принять, что я не останусь с тобой до конца, потому что не хочу видеть, как ты умрешь у меня на руках – от скверны или от старости – не важно.