— Солдаты? — вскричала Лиза. — Но какое они имели право…

— Разве вы не видите, — проговорила Василиса, — что на нем арестантская одежда. Видимо, он бежал из тюрьмы.

— Но как же он нас нашел?

— Об этом сможет сказать лишь он сам… ежели очнется.

— Так давайте скорее отнесем его в дом, — заторопилась Лиза. — Лежать раненому на холодной земле!..

— Как же мы его дотащим-то, такого большого. — Василиса оглянулась на мужа.

— Сейчас я принесу парусину, которой закрываю двери в оранжерею, и на ней мы его подтянем к крыльцу, а там уж как получится…

Общими усилиями Теодора затащили в гостиную, но, в отличие от Аниты, у которой не было на теле серьезных увечий, Теодора нужно было оперировать. Причем женщинам, которые прежде этого не делали и потому смутно представляли себе, с чего начинать.

Одежду его, как и одежду Аниты, пришлось сжечь, но вот найти для него что-то в гардеробе не удалось. Сейчас раненый лежал посреди гостиной, закутанный в одеяло, и первое, что предложил Игнац, — ему в рот попытались влить немного коньяку.

Когда это удалось, женщины облегченно выдохнули, а Игнац удовлетворенно крякнул:

— Вот видите, значит, жить будет!

— Но для этого надо еще кое-что сделать, — не согласилась Василиса.

Аниту услали кипятить воду, Лиза рвала на полосы белое полотно, а Василиса, срочно заварив ромашку и ноготки, вместе с мужем тащила теперь из кухни длинный деревянный стол, чтобы на него уложить Теодора.

А тот как раз зашевелился и простонал:

— Где я?

— Вы у друзей, Тедди, — успокоила его Лиза, склоняясь над ним.

— Значит, я все-таки вас нашел? — сквозь гримасу боли счастливо улыбнулся он. — И теперь могу спокойно умереть?

— Только попробуйте! — строго сказала Лиза, но Теодор ее не услышал, опять потеряв сознание.

На принесенный стол постелили парусину, поверх нее чистую простыню и вчетвером с огромным трудом положили на него молодого гиганта.

Лиза думала, что вид крови вызовет у нее страх, тошноту, но неожиданно почувствовала в себе твердость духа. Она вспомнила свой сон о прабабке Анастасии, которая спасла от смерти своего мужа, будучи ничуть не старше ее и в медицинских познаниях не опытнее. Оказалось, что Василиса волнуется куда больше ее, что, как ни странно, Лизу и вовсе успокоило.

Теодор был ранен в двух местах: одна пуля оторвала у него мочку уха, и именно она кровоточила больше всего, а другая засела в мякоти бедра.

Начали женщины с порванного уха. Рану промыли, голову перевязали, остановив кровь.

Анита, несмотря на свой страх перед мужчинами, тоже присутствовала рядом, чтобы по первому требованию воды либо травяного отвара тут же мчаться на кухню. Переглянувшись, женщины прикрыли причинное место Теодора, чтобы лишний раз не пугать Аниту. Игнац стоял тут же, на случай, если раненого придется перевернуть или подвинуть.

Впрочем, он не мог просто так стоять без дела, потому вернулся в свою оранжерею и привез из нее высокую тележку, которую прикрыл досками.

— На нее вашего раненого можно будет перевалить прямо со стола, — пояснил он удивленному взгляду жены, — а потом с тележки на кушетку.

Теперь предстояло разрезать бедро, чтобы извлечь из него пулю.

— Давайте это сделаю я, — сказала Лиза, отбирая у своей подруги нож, который она перед тем прокалила на огне.

— Вы сумеете? — удивилась та.

— Попробую, — уверенно сказала Лиза. Теперь, когда она успокоилась, то отчетливо увидела, где угнездилась пуля и какой разрез надо сделать, чтобы ее извлечь.