— Ничего удивительного, — согласился Нилеруд. — Послед ний раз я ее видел в десять вечера. Тогда этот процесс только начался. Теперь уже одиннадцать часов следующего дня.

Доктор Росс продолжил осмотр тела. Его коллега стоял ря дом, не вмешиваясь. В конце концов, это не его дело, он здесь на отдыхе.

— Взгляните, коллега, — сказал Росс, — у нее татуировка на предплечье. Интересно. Какой-то номер...

На белой коже покойной отчетливо выделялись мелкие циф ры голубого цвета.

— Три, восемь, два, четыре, два, — прочел доктор Росс. — Тридцать восемь тысяч двести сорок два.

— Первый раз вижу такое, — сказал Нилеруд.

— Я тоже. Надо показать шефу. Господин Торг...

Магнус Торг в сопровождении хозяйки пансионата осматри вал другие помещения третьего этажа. Услышав, что его зовут, он быстро вернулся в комнату Марии Янссон.

— Что случилось?

— Взгляните сюда. У покойной на руке вытатуирован номер.

— Теперь я понимаю, почему госпожа Янссон ходила в блузках или свитерах с длинными рукавами, — кивнула голо вой Астрид Бранде. — Она просто стыдилась этой татуировки.

— Думаю, что нет, — возразил офицер. — Напротив, она могла ею гордиться. Уверяю вас.

— Что означает этот номер? — спросил Нилеруд.

— Он означает, что эта женщина была в концлагере Освен цим. Гитлеровском концлагере.

— Аушвитц, — вздрогнул доктор Росс. — Я слышал что-то об этом, когда несколько лет назад участвовал в конгрессе по проблемам медицины. Конгресс был в Польше, в Кракове, и хо зяева организовали экскурсию в этот лагерь. Страшное впечат ление. Мне кажется, и в аду не так ужасно. В Аушвитце гит леровцы уничтожили около трех миллионов человек: мужчин, женщин и детей.

— Но ведь Швеция была нейтральной, — удивился Ниле руд. — Как же эта женщина оказалась в лагере, куда посылали только врагов Германии?

— В Аушвитце погибли и тысячи немцев, которые думали не так, как Гитлер.

— Пожалуй, — согласился Нилеруд. — Если бы я не вы рвался из рук гестапо тогда, в 1944 году в Норвегии, то, воз можно, тоже оказался бы в одном из лагерей.

— И вы, участник Сопротивления в Норвегии, не знали, что означает такой номер? — удивился Росс.

— Я не связал этот номер с войной. И потом, я не знал, что в лагерях гитлеровцы татуировали заключенных. В Норвегии этого не было. Мне никогда не приходилось видеть людей, быв ших в Освенциме.

— Потому что значительно больше там погибло, чем вы жило.

— И все же, — упорствовал Нилеруд, — Швеция была ней тральной. Не представляю себе, чтобы гражданку нейтрального государства гитлеровцы могли засадить в концлагерь. Они очень считались со Швецией.

Доктор Росс махнул рукой.

— Считались, как тигр с комаром. Правда, и я не слышал о шведах в гитлеровских концлагерях, но это не исключено. Она могла жить в Германии или на оккупированных землях... Могла помочь какому-нибудь беглецу из лагеря или просто спря тать еврея. Гитлеровцы считали это преступлением, за которое карали смертью. Отправка в концлагерь считалась «мягким» наказанием.

— Страшные времена, — прошептал Нилеруд.

— Времена унижения, — согласился доктор Росс.

— Кто была эта женщина? — спросил Магнус Торг. — Я пока знаю только фамилию, но в Швеции Янссонов десятки тысяч.

— Мария Янссон, — объяснила госпожа Бранде, — вдова Эрика Янссона, совладелица импортно-экспортной фирмы «Эрик Янссон и сын».

— Фью! — присвистнул Магнус Торг. — Я знаю эту фирму. Мой двоюродный брат ходит в Бразилию на одном из ее транс атлантических лайнеров.