Почему созидателя новой реальности Дома, покусившегося на целость библиотеки, должны были не просто уволить с глаз долой, а именно убить, Эшу не знал: видимо, такова была снящаяся ему разновидность бытия.

— Я предал тебя, учитель. Те, кто отступился со страху, на тебя больше не указывали, а я своей преданностью указывал так точно, будто целовал тебя в щеку, — говорил Эшу при свидании. — Своей неотступностью я утяжелил твою вину, вину развратителя учеников. Я растерял всех своих людских учителей, но тебя не хотел потерять. Мне легче будет, чтобы ты меня потерял.

— Хочешь подменить меня собой?

— Я узнавал: мне будет легче, чем друзьям Сократа. Коллектив тупее суда архонтов, и лица ему без различия. Один из нас погибнет, другой будет изгнан — и оба достигнут Сирра.

— «И сказал тогда пророк: я хочу показать им, что я — Храм Божий и не могу быть разрушен ничьими руками, а если и случится это — Бог пересоздаст меня на третий день, — процитировал Бенедикт. — Так лунная пантера уходит в пещерный мрак и остается невидима три дня, а выйдя, наполняет окрестность сладостью своего пения и благоухания. Но нуждаюсь я для того, чтобы умереть, в той руке, что передаст меня служителям Закона в знак того, что не захотят меня защищать мои друзья. Пусть послужит такой рукой самый юный из всех!

— Но в тюрьме, куда заключили Пророка, приступили к нему друзья и сказали: ты всю честь забрал себе. Ты сделал нас недостойными твоего учения и не сопричастными мученичеству твоему и твоей славе.

— Пророк же знал, что ни у одного из них, говорящих такое, нет силы, чтобы воссоздать себя из праха, ибо не были они теми учениками, что превосходят учителя или хотя бы, как заповедано, достигают его вершин. И отказал им снова.

— Тогда самый юный ученик сказал: я поцелуем указал на тебя, я предал, и оттого мне надлежит умереть вместо тебя. Мы с тобой схожи, как два брата, и стража не сможет различить нас во время от солнечного захода до восхода луны.

— Пророк согласился с ним и отослал всех прочих учеников, и они ушли обиженные оттого, что им ничего не досталось. И распустили клевету.

— А в своем узилище тихо сказал пророк: это на мне сходятся все пути, не на тебе. Нет смысла в твоей жертве и твоей смерти. Но ты один изо всех можешь это понять, принять и смириться.

— Ученик не посмел попрощаться с Пророком и тихо ушел. Говорят, потом он проклял судей и бросил им в лицо деньги, что взял от них из притворства. А затем повесился на дереве, потому что хотел стать навечно проклятым, как всякий повешенный на древе, и навеки уподобиться учителю, казненному сходно: уподобиться не в славе и чести, как прочие ученики, а в позоре».

— Или, скорее всего, его прикончили другие учителевы доброхоты, — ответил на то Эшу, — но всё равно предсказание исполнилось. Даже вдвойне.

— Предсказания всегда исполняются в том размере, в каком следует, — возразил Бенедикт, — потому не заботься больше об этом. Моя участь — не твоя участь. Уходи лучше, пока дают.

Так говорил он, ибо разговор происходил на глазах у официальных лиц в масках и камуфляже, но в кабинете директора. Нынешнее руководство города хотело показаться гуманным — а заодно и личный досмотр легче было произвести.

Тогда Эшу, вздохнув, удалился из кабинета — и из игры.

— Что я взял из первого сна? — говорил себе Эшу. — Из беседы себя самого с собой самим? Мира не изменил, во всяком случае.