Сколько себя помнил Леонид, он всегда стремился оставаться простым исполнителем чужой воли, который отвечает только за свои собственные действия и не станет подставлять пятую точку за ошибки других. Такое отношение позволило ему прослыть идеальным исполнителем ещё во время аспирантуры и получить весьма достойные рекомендации.

Поэтому молодой учёный обрадовался, но не очень удивился, когда ему пришёл запрос столь знаменитого человека, как Станиславский. Чагова даже не заинтересовало, чем конкретно они станут заниматься: сам по себе статус начальника и подотчётной тому лаборатории говорил о важности и интересе проекта. А уж после того, как прояснилась тема и речи об уходе быть не могло. Ну и плюс такая немаловажная вещь, как оплата…

Впрочем, и на Солнце есть пятна. Хватало их и здесь. Хотелось бы верить, что они ближе остальных подошли к решению поставленной задачи, но приходилось констатировать, что пятая далеко ушла вперёд, вынуждая их глотать пыль и разглядывать корму конкурентов. А всё почему? Потому что, в один прекрасный момент, куратор почему-то решил, будто направление пятой выглядит гораздо перспективнее. В общем, в условиях ограниченного финансирования, большая часть средств ушла коллегам, а им оставалось тренироваться на кошечках. Причём — виртуальных.

Пока пальцы отстукивали привычное, Чагов задумался: откуда неожиданное оживление? Всё ли так благополучно в пятой? Сначала им обновляют оборудование, потом — профессор улетает в далёкую командировку, а теперь вот, Жарков ведёт себя так, словно его стукнули по башке, а них начинается настоящий аврал.

«Они облажались!» — сдерживая ликование, Леонид на мгновение остановился и потёр широкий лоб, — «И крупно облажались!» Недаром профессор перед своим отъездом ходил надутый, словно индюк, а теперь вот и до решающего эксперимента дело дошло.

Но у всякой медали есть две стороны. Если в процессе подготовки профессор загонял всех проверками и перепроверками, то сейчас он не простит и малейшей оплошности. Вон, выволочку Розе устроил, за какое-то самоуправство, это нашей-то мадам — совершенство! А ещё и парочка из отдела безопасности института, которая последнюю неделю готова ночевать в лаборатории, разглядывая сотрудников двумя парами холодных змеиных глаз.

Тестовая программа запустилась и Чагов откинулся на спинку кресла, наблюдая, как созвездие ослепительных огоньков почти скрыло лежак под куполом. По огненной сетке словно бежали волны, отчего казалось, будто в защитном боксе поселилось странное эфирное создание.

Лаборантки тоже немного расслабились, перебрасываясь тихими шутками. Одна из них, Светленькая, по имени Наташа, с которой Леонид вот уже две недели пытался флиртовать, ткнула пальцем и прыснула в кулак. И действительно, проследив за объектом её веселья, Чагов не смог удержать смешка.

Костя Северцев, обложившись клавиатурами, барабанил по клавишам так, словно пытался их раздолбать к чёртовой матери. Сейчас он напоминал лабораторную крысу, которая получила сильный импульс в центр удовольствия и стремится повторить ощущения. Тот же неистовый взгляд остановившихся глаз и судорожное подёргивание конечностей.

«Он чокнутый, этот Костик, — Чагов продолжал ухмыляться, разглядывая коллегу, — Особенно, если правду говорят, будто изначально вся идея проекта принадлежала именно ему. А теперь копни глубже и концов не найдешь. Как минимум трое, из руководства, называют всё это дело: «Мой проект», а про этого хомяка никто и не вспоминает».

Всё же хорошо, что он, Чагов, остаётся великолепным практиком и не лезет в творцы.