— Что такое, Юр! — Андрей посмотрел на меня и развел руками, не понимая моего бездействия. Но тут же увидел, как я схватился за нос, и подбежал. — Ты в порядке?

— Угу, — мычал я, сжимая зубы от боли. У меня чуть слезы из глаз не брызнули.

— Все нормально? — участливо спросил Паша, который отбил мяч и выбил мне половину мозгов.

— Ты как? — Андрей тряс меня за руку. — Больно? Юр!

— Нет, — процедил я.

— Посмотри на меня! — он поднял мое лицо и заглядывал в глаза, потом обхватил ладонью шею, коснулся щеки.

— Да нормально все! — взбрыкнул я, вырвался и быстро пошел в раздевалку.

Но не от боли я готов был разрыдаться, а от того, с какой заботой Андрей на меня смотрел. Он, правда, испугался. Помню как-то на поле меня вырубил один псих, я потерял сознание, так мамы мало того даже не было на игре, она только уже потом дома меня встретила дежурным послерабочим «Как дела? Не болит?» — как будто ей совсем не было до меня дела. А этот, отец мой, конечно же, сразу следом в раздевалку и давай опять талдычить свое: «Как ты? В порядке? Точно?» — и обнимать меня, по плечу хлопать. Ну и конечно, блин, я раскис!

Вечером того же дня мы сидели в моей комнате. Вообще-то Андрей заглянул просто пожелать спокойной ночи, но я так расчувствовался, что никак его не отпускал.

— Расскажи о себе, пап, — сказал я, — расскажи о своем прошлом, о том, кем ты был?

Никогда раньше до этого момента не называл его папой, а тут само как-то вырвалось, бесконтрольно. И я бы даже не обратил внимания, но Андрей, по-моему, после этого «папа» ничего больше не слышал. Он замер и впился сначала в меня глазами, потом перевел взгляд куда-то на стену. Клянусь, у него чуть слезы не выступили, и на секунду мне показалось, что вот сейчас, в благодарность за это случайно оброненное «папа», он может рассказать мне абсолютно все. Все, о чем мы так долго молчали.

— Что ты хочешь узнать? — с трудом выговаривая слова, ответил Андрей.

Было странно видеть его таким, счастливым и в то же время каким-то испуганным.

— Почему ты ушел от нас? Почему бросил маму? — вполголоса спросил я.

Андрей вздохнул. Этот разговор, которого мы успешно избегали, был для него трудным. Не думаю, что он хотел об этом говорить, но деваться ему было некуда. Я ждал ответа.

— Мы были молодыми, — тяжело вздохнул он. — Глупыми, бестолковыми, наделали много ошибок, ни о чем не думали…

— И я ошибка, значит? — передернул, прервав его череду ничего не значащих отмазок.

— Нет, Юр! — моментально вцепился он своими словами в мои. — Ты не ошибка! Не думай даже так! Ты единственное, может, в моей жизни, что не было ошибкой!

— Почему же ты тогда бросил меня? Ни разу не появился? Ни открыток, ни поздравлений! Почему тогда ни копейки не давал? — обвинения вылетали из меня очередью, как пули из автомата, курок которого заклинило. — Мы с мамой кое-как жили, а у тебя-то все в поряде! Чего ж ты не помогал нам? Скажешь, не мог, да? Ну!

Андрей закрыл глаза ладонью, запрокинул голову к потолку.