Он улыбнулся.

- Дашка, ты - дура.

- Это почему же? - обиделась она.

- Какая же ты, в задницу, вамп! Любовниками, видите ли, обхожусь! передразнил он ее. - Есть, наверное, какой-нибудь дурачок из несчастных гениев, которого ты жалеешь, да еще один амбал без мозгов, к которому ты, устав от гения, изредка забегаешь для удовлетворения низменных потребностей.

- Костя, я всерьез обижусь, - предупредила она.

- За то, что про тебя все отгадал?

- Ни черта-то ты не отгадал, - неуверенно и без напора возразила она.

Он разлил по третьей и опять все проделал как надо.

- Выдрессировали тебя немцы...

- Сам себя выдрессировал, - не согласился он. - Еще раз за тебя, Дашура. За твой успех, за твой легкий и несгибаемый характер.

- Хорошо говоришь, - похвалила Даша и выпила до дна. Из суеверия.

Бутылка опорожнилась больше чем на половину. Он, склоня ее, поизучал медали на этикетке и предложил:

- Добьем?

- Добьем, - согласилась она и, вытянув бутылку из Костиной ладони, без европейских ужимок разлила по бокалам до краев.

- Вот и бутылочке конец...

- А еще кому? - подозрительно осведомился он. - Мне?

- Ишь ты! Очко-то как гуляет! Боишься, за списанного тебя держать будут?

- Никого-то я не боюсь, Даша, никого. - Он выпил свой бокал до дна и сдавленным от больших глотков мартини голосом добавил: - Кроме себя самого.

- "Граф Гвидо вскочил на коня", - процитировала "Растратчиков" Даша и тоже выпила до дна. Передохнула и стала объяснять ему про него: Пятнадцатилетняя публичность приучила тебя смотреть на самого себя со стороны. Сейчас я вот такой-то. А вот сейчас эдакий. Удачно обвел защитника. Блестяще ударил по воротам. Вовремя улыбнулся журналисту. Как эле гантно управился с ножом и вилкой! Я красив, добр и интеллигентен. Смотрите, смотрите, смотрите! Ушла публичность - и тебе не с кем смотреть на себя со стороны. И не для чего. Теперь тебе приходиться смотреть внутрь себя, а с непривычки это страшно.

Он, пригорюнившись, подпер правую щеку ладонью и, по-собачьи нежно глядя на Дашу, изрек:

- Или ты сильно поумнела, или я здорово поглупел.

- А что я просто поумнела, ты не допускаешь? Без альтернативы?

- Допускаю, - тоненько и жалобно согласился он.

- Отец, а не набрался ли ты? - опасливо осведомилась она. - Или выкомариваешься?

- Выкомариваюсь, - признался он. - Чтобы тебя в недоумение вогнать.

- Вогнал, вогнал, - призналась она и глянула на наручные часики. Смотри ты, уже восьмой час, а светло как днем. - И вдруг поняла: - На ужин-то я опоздала.

- Тогда в кабак! - обрадовался Костя.

- Не хочу, - твердо решила она.

- Узнают?

- И пристают. Пойдем ко мне. У меня в холодильнике и закуска, и выпивка всякая. Пошли?

- Пошли, - согласился Костя и, поднявшись, подошел к бармену. - Все путем, шеф? Я тебе ничего не должен?

- Полный ажур! - подтвердил парень и восхищенно признался: - Обслужить таких людей - честь для меня.

Это было приятно слышать. И для продления удовольствия Костя поинтересовался:

- Каких это таких людей?

- Знаменитого футболиста Ларцева и великую певицу Дарью. К сожалению, не знаю ее отчества и фамилии, - благожелательно отрапортовал бармен.

- Облом! - ахнула Даша. - Мы - знаменитости, Константин!

Она бросилась к стойке, поцеловала засмущавшегося бармена в щеку и на прощание сообщила:

- А зовут меня Дарья Васильевна Коняева. Некрасиво, правда?

Среди кустов у начала магистральной тропы маячил кожаный Артем.

- Я тебе что сказала?! - рявкнула Даша. - С глаз долой и домой!

- Вы мне не указ, Дарья Васильевна, - мрачно возразил охранник. - Мне Михаил Семенович приказал, и я исполняю.