|
Секьюрити систем. – Куда вы меня везете? – Как – куда? В комнату утилизации, куда же ещё? – Вы что, решили меня убить? – Шучу. Мы с тобой едем на экскурсию. Не беспокойся, нам осталось совсем недалеко. – Куда? – Посуди сам. Я – категорический противник убийства и, вообще, любого насилия. Тем более что ты спас меня и, тем самым, спас весь Остров. Но после нашего с тобой разговора, мне никак нельзя тебя отпускать, сам понимаешь. К тому же, я не умею водить вертолет. – И что теперь? – Ничего. Судя по всему, в твоей голове полно всякой дряни, а мне вряд ли удастся доказать тебе полный идиотизм того, что ты пытаешься сделать. Поэтому я попробую попросить поговорить с тобой одного моего друга. Он гораздо умнее меня и, кроме того, прекрасно умеет убеждать собеседника. – Я догадываюсь, кто он. То есть вы хотите меня зомбировать? – О нет! Метод нейрогенного кодирования, который применяется у вас на Лубянке, слишком ненадежен, как и любое кодирование. Кроме того, он подл, так как осуществляется на уровне подсознания. Когда я говорю «убедить», то имею в виду именно процесс добровольного убеждения, а не гипноза. – Промывание мозгов – не менее гнусная процедура, чем гипноз. – А кто тебе сказал, что я собираюсь промывать тебе мозги? Я просто хочу попросить Нго-Хэ, чтобы он показал тебе истинную суть вещей. Больше ничего. А выводы, я уверен, ты сможешь сделать и сам. – Так его зовут Нго-Хэ? – Да кто его знает, как его зовут… Во всяком случае, это слово возникло у меня в голове в тот момент, когда я первый раз увидел его. – А вдруг он не захочет ничего показывать? – Если не захочет, я оставлю тебя у него «в гостях», а сам попробую поискать на этажах что-нибудь съедобное. Несмотря на мое весьма улучшенное здоровье, я уже давно испытываю желание поесть. Они остановились у входа в ту самую комнату со стеклянными дверями, в которой Сергей ещё не так давно наблюдал Гостя возле гальванической ванны. – Вы действительно чересчур бодро выглядите для человека, который десять дней ничего не ел. – Скоро ты узнаешь и об этом. А сейчас посиди, я схожу, посмотрю, здесь ли он. Вознесенский вошел в зал, оставив Сергея в коридоре. Как только он скрылся за нагромождением предметов, Сергей предпринял попытку разорвать скотч, сначала на подлокотниках, затем внизу у основания кресла, где были привязаны ноги. Однако, из этого ничего не вышло – Вознесенский, предвидя подобные попытки, не пожалел ленты. Судя по тому, что прошло около получаса, а отец-основатель не возвращался, Сергей предположил, что тот застал Гостя там, где и хотел, и в данный момент ведет с ним диалог по поводу его, Сергея, судьбы. Возможно, что это предположение было недалеко от истины: когда Вознесенский, наконец, вышел из зала, то он был уже совершенно в другом настроении – движения его были спокойны и замедленны, а лицо выражало крайнюю степень задумчивости. Не говоря ни слова, он распахнул дверь и, поддерживая её ногой, вкатил кресло внутрь. Сергей ожидал, что они будут продвигаться к центру зала, туда, где относительно просторно, но Вознесенский, докатив кресло до первой же преграды в виде большого шкафа для химической посуды, остановился и явно намеревался бросить Сергея здесь. – Платон Евгеньевич, вы что, собираетесь… – В общем так, Богданов. |
