— Да, конечно. На потом иногда бывают шоколадки.

— И «эспрессо», — добавил Беккет, чьи вкусы по части еды отличались своеобразием: он обожал «эспрессо» в пакетиках и патоку. Желательно, в одной емкости.

Однажды ему удалось сделать несколько глотков этой гремучей смеси, прежде чем у него отобрали чашку. Юный гурман не спал двадцать восемь часов.

— Артемис, давай учить новые слова. — Майлзу не терпелось поскорее вернуться к оставшейся в спальне колбе с плесенью. — У меня сперимент с Профессором Приматом.

Плюшевая обезьяна по имени Профессор Примат являлась непременным участником лабораторных опытов Майлза. Большую часть времени мягкая игрушка проводила в химическом стакане из боросиликатного стекла на спериментальном  столе, а Артемис перепрограммировал ее голосовой аппарат так, чтобы она отзывалась на голос братишки двенадцатью фразами, включая «Оно живое! Оно живое!» и «Этот день войдет в историю, профессор Майлз».

— Скоро ты сможешь вернуться в свою лабораторию, — пообещал Артемис. Майлз был сделан из того же теста, что и старший брат — прирожденный исследователь. — Итак, ребята, сегодня мы займемся ресторанными терминами.

— Слизняки — они как червяки, — заявил Беккет, не склонный зацикливаться на одной теме.

Артемис не сразу понял, что малыш имел в виду. Никаких червяков в меню, конечно, оказаться не могло — другое дело, улитки.

— Забудь о червяках.

— Забыть о червяках?! — с ужасом переспросил Беккет.

— На время, — успокоил его наставник. — Как только закончим новую игру, можешь думать, о чем угодно. А если будете вести себя хорошо, я отведу вас к лошадкам.

До сих пор единственным видом спорта, удостоившимся благосклонности Артемиса, оставалась верховая езда. Что естественно, ведь основную работу выполняла лошадь.

Беккет указал на себя.

— Беккет, — объявил он с гордостью. Червяки уже превратились в далекое воспоминание.

— Простак, — вздохнул Майлз.

Старший Фаул уже начинал потихоньку жалеть о выбранной им теме урока, однако, раз начав, был решительно настроен продвигаться вперед.

— Майлз, не называй своего брата простаком.

— Не бойся, Артемис. Ему нравится. Беккет, ты простак?

— Беккет — простак, — с готовностью подтвердил малыш.

Артемис потер руки.

— Хорошо, братья мои. Продолжим. Представьте, что вы сидите за столиком в кафе на Монмартре…

— В Париже, — добавил Майлз, самодовольно поправляя позаимствованный у отца широкий галстук.

— Да, в Париже. И несмотря на все ваши усилия, внимание официанта вам привлечь не удается. Ваши действия?

Близнецы тупо уставились на него. Артемис прикинул, не слишком ли сложную тему он выбрал для урока, и тут же с несказанным облегчением и легкой долей удивления заметил искорку понимания, мелькнувшую в глазах Беккета.

— Гм… сказать Дворецки надавать ему по голове?

Майлз тоже выглядел приятно удивленным.

— Простак прав.

— Нет! — воскликнул Артемис. — Вы просто поднимаете один палец и отчетливо произносите: «Ici, garcon».

— Ищи чего?

— Что? Нет, Беккет, не «ищи». — Артемис вздохнул.

Невозможно. Просто невозможно. А ведь ему вскоре предстояло объяснить близнецам, что такое флэш-карта, и научить их работать модифицированной лазерной указкой, при помощи которой можно либо выделить слово, либо прожечь несколько стальных пластин — в зависимости от настройки…

— Попробуем вместе.