– А вот и твоя доля позора, князь! – ухарски пригласил дед. – Ща мы тя, едыть-матыть.

– Я, честно, не готов разделить участь министров, – расстроился президент. Он поежился, обращаясь к Сатане. – Застрелите меня лучше?!

– Запрещено, – отрицательно покачал головой Сатана. – Да и твой труп особо не повлияет на погоду… Как было плюс десять по Цельсию, так и будет.

– Ну тогда… тогда, я клянусь, что пересмотрю свои взгляды на власть, – воззвал президент. – Готов даже пересмотреть свои принципы!.. И изменить себя, в какой-то мере!..

– Ха-ха-ха! – вдруг заржал плешивый дед-демон. – Да всем вообще насрать, изменишься ты или нет.

– Чч-то?! – изумился президент.

– Слова одного человека никак не влияют на решения другого человека, – усмехнулся демиург. – Кармическая диалектика. По её законам ты назначен русским царем, которого в угоду фарсу называют президентом… твоя Власть дана тебе Свыше, неважно, хочешь сие ты или нет… ты обязан и ты будешь!.. А уж какой ты строишь мир – такой и строишь… Не мне судить… Быть может, на твоём примере, мои Боссы пересмотрят диалектику, какие-то формулы там поменяют, но… тебе от сего ни жарко, ни холодно, как – однако – и мне похер…

Повисла пауза. Президенто-царь задумался, стараясь не глядеть на персональный фонарь. Вечер перерождался в ночь.

– Возможно тебя расстреляют как Чаушеску; быть может, ты бесследно исчезнешь как Мюллер; инициируешь самоубийство как Березовский; или умрёшь в тюрьме как Милошевич, – усмехнулся Сатана. – Но сие всего лишь плата за земную власть…

Если ты забудешь про болезнь – то она забудет про тебя! Все болезни – в голове. Примерно так подумал президент. И приложил руку к пылающему лбу.

– У меня кума, что сойти с ума,

– Мы с ней каждый день, квасим в уматень…. – где-то послышался голос Юры Хоя, солиста легендарной панк-рок группы «Сектор газа». Разухабистая мелодия никак не соответствовала мрачной странной атмосфере Манежки. Мелодия стихла, и вообще всё стихло. Президент ощутил что-то или кого-то рядом, и взор вскинул. В паре метров от него стояла дамочка, лет пятидесяти на вид, – синее платье, лучистые глаза, черты лица правильные. Одновременно всё исчезло: фонари с распятыми министрами, потустороннее сопровождение, экзекуции плетями и даже публика… Лишь чуть в стороне, по улице Моховой, сновали машины как ни в чем не бывало.

– Привет, – молвила дамочка ласково.

– Вы кто?

– Я – твое наслаждение. Ты существуешь ради меня и для меня. И будешь существовать… – дамочка отступала назад, постепенно теряясь во мраке.

Президент моргнул и ощутил себя на скамеечке, на коей совсем недавно кого-то пороли. Выдохнул и потёр утомленное чело. К скамейке приблизились круглоголовые близнецы, стриженные под «горшок».

– Наконец-то! – радостно вскричал президент.

Близнецы плавно переступили с места на место – поменялись местами, а зрачки президента это восприняли как раздвоение.