— Ну вотъ и рядись, Венедѣй. Въ трактирѣ, что у купцовъ, ѣды много. Ѣшь не хочу, заговорили разнощики.

— На счетъ ѣды ужъ и говорить нечего! Эво какъ у насъ всѣ зобы-то отъѣли! Жри до отвалу! сказалъ буфетчикъ.

— Ну, а какъ положеніе?

— Пять рублей въ мѣсяцъ и горячее три раза въ день.

Веденѣй поковырялъ въ носу, пощурился, почесалъ: въ затылкѣ и согласился.

Первое время, съ горяча, какъ и всегда, Веденѣй накинулся на работу и работалъ какъ волъ, но впослѣдствіи мало-по-малу охладѣлъ. Обязанность его заключалась въ томъ, что онъ долженъ былъ наколоть дровъ, принести ихъ въ кухню, а также и воды, мыть посуду, чистить котлы и кастрюли и пр. Начнетъ, напримѣръ, чистить посуду, а въ кухню войдетъ какая-нибудь женщина или заварить кофей, или нагрѣть утюгъ, Веденѣй тотчасъ-же оставляетъ дѣло, бросается къ ней и начинаетъ «точить лясы и прибаутки». Пойдетъ въ сарай колоть дрова — смотришь — ужъ сидитъ гдѣ-нибудь на дворѣ и играетъ на дудкѣ, а около него стоятъ мастеровые, кухарки, мальчишки со всего двора и покатываются со смѣху; пошлетъ его поваръ въ рынокъ за какой-нибудь нехватающей провизіей — проходитъ чуть не полъ-дня. Шарманка-ли какая заиграетъ на дворѣ, дворникъ-ли разговариваетъ съ какою нибудь незнакомою личностію, происходитъ-ли сцена въ родѣ переѣзда кухарки на другое мѣсто, ругается ли на дворѣ кто съ кѣмъ; дерутся-ли собаки — все отвлекало Веденѣя отъ работы и онъ тотчасъ-же выбѣгаетъ на дворъ и долго стоитъ тамъ, забывъ объ дѣлѣ. Разъ за какими-то акробатами съ учеными собаками, шляясь со двора на дворъ, Веденѣй ушелъ безъ шапки и безъ армяка версты за двѣ и только тогда спохватился, когда уже ему стало нестерпимо холодно; другой разъ въ чистый котелъ, стоящій на плитѣ, онъ вмѣсто воды вылилъ какія-то помои. Посуды при мытьѣ онъ билъ множество и ежели, напримѣръ, ронялъ на полъ крышку отъ миски, то до того терялся, что бросалъ на полъ и самую миску. Долго бились съ нимъ буфетчикъ и поваръ и наконецъ прогнали его.

Веденѣй снова пришелъ къ разнощикамъ въ артельную квартиру.

— Ну что? спросили его.

— Да что, братцы, не потрафилъ. Работы больно много. Лучше ужь я вашимъ ремесломъ займусь. Торговать буду. У меня семь рублей на жестянку и на товаръ есть, отвѣчалъ онъ.

— Ну какой ты торговецъ, да у тебя съ перваго-же раза изъ-подъ носу все растаскаютъ.

— Не растаскаютъ. А глаза-то на что во лбу?

— А чортъ те знаетъ, на что они у тебя. Надо статься, такъ, зря…

— Ужъ вы научите, чѣмъ торговать, братцы.

— Да чѣмъ торговать? Вотъ теперь вербы подходятъ. Торгуй воздушными шарами красными, да тѣшь народъ прибаутками, можетъ что и путное выйдетъ. Съѣдобнымъ товаромъ тебѣ торговать нельзя — самъ всё сожрешь.

— Ну такъ справте меня. Научите трехъ матокъ сосать теленочка, съ коломенку версту несмышленочка, забалясничалъ онъ прибаутками.

Товарищи выправили ему жестянку на право торговли, купили красныхъ наполненныхъ газомъ шаровъ и Веденѣй началъ торговать ими, но такъ неудачно, что на второй же день попалъ въ часть за какую-то неприличную прибаутку, сказанную какой-то покупательницѣ. Просидѣвъ въ части цѣлыя сутки онъ началъ разочаровываться и въ торговлѣ и скоро покончилъ и съ нею, но не по своему однако желанію, а по обстоятельствамъ. Съ нимъ случилось несчастіе. Однажды онъ продалъ покупателю шаръ. Покупатель взялъ отъ него шаръ, подалъ ему рублевую бумажку и потребовалъ сдачи. Веденѣй полѣзъ въ карманъ за деньгами, а ниточки, на которыхъ летали шары, закусилъ зубами. Во время сдаванія сдачи, случилось такъ, что какая-то проходящая женщина поскользнулась и упала. Веденѣй захохоталъ, и никакъ не могъ обойтится безъ того, чтобы не вставить какого нибудь слова и, забывъ, что ниточка отъ воздушныхъ шаровъ у него во рту, во все горло крикнулъ: «а ну-ко, на другой бокъ!» вслѣдствіе чего шары оказались свободными и плавно полетѣли къ верху, а съ ними вмѣстѣ улетѣлъ и капиталъ Веденѣя.