Поместье Лихорадка выглядело как богатое аристократическое имение — но это была лишь видимость. В нем не было настоящей жизни. Оно напоминало пышную театральную декорацию.
Крики все еще доносились из комнат наверху. Мы слышали грохот — кто-то безжалостно разносил двери в щепу.
— Здесь есть выход? — спросила я. — Может быть, мы спрячемся в лесу?
— Мы не сможем спрятаться от него, — заявила Элаис Каторз тоном непреклонной уверенности.
— Ну, возможно, — заметила я, — …и он не сможет спрятаться от нас.
Я повернулась к Шадрейку, схватила его, невзирая на вялое сопротивление и попытки оттолкнуть меня, обшарила его карманы и вытащила зрительное стекло.
Я подняла стекло и сквозь него увидела скелетоподобный силуэт дома, образ его балок и стен, запечатленный в реальности, и странных изгибов и сочленений там, где они соединялись с другими измерениями. Я видела причудливо изломанные геометрические формы внутри пространства материального мира, доступного моему человеческому пониманию.
Я увидела и Теке. Он выглядел как сияющий, раскаленный добела силуэт. Он несся из комнаты в комнату, из залы в залу, и искал нас. Моя «пустота», полагаю, сбивала его с толку; из-за нее он не мог полагаться на свои сверхчеловеческие чувства и невообразимо-совершенные системы его доспеха — не говоря о варп-магии, использование которой, как я могла видеть, не составляло для него никакого труда. Он выглядел разъяренным от того, что нам удалось расстроить его планы. Изредка он останавливался, чтобы сорвать злость на двери, стене или мебели — он безжалостно рубил их своими парными мечами.
Но я чувствовала — и от этого меня бросило в дрожь — что он наслаждается происходящим. Он наслаждался охотой. И длил удовольствие в погоне за теми, кого собрался убить.
Каждый раз, когда он поворачивал в одну сторону с нами или, как мне казалось, чуял, где мы — я вела наш маленький отряд в противоположном или неожиданном для него направлении. Стеклышко вело меня. Пару раз у нас были все шансы, чтобы, свернув, идти по кругу, или пройти совсем рядом с ним, не будучи замечены им — иногда нас разделяла лишь стена. Мы слышали, как он, принюхиваясь, втягивает воздух, как злобно шипит сквозь зубы, как смеется или сокрушенно вздыхает. Мы слышали, как его мечи с треском врубаются в дерево. Мы находились в нескольких шагах от него, но следили, чтобы он не подходил ближе.
Или, — задумалась я через некоторое время — может быть, он лишь играл с нами?
Внезапно мы оказались в небольшом внутреннем дворике. Мы отворили калитку и вышли наружу. Было холодно и темно. Черные деревья шелестели под черным небом, распростершимся над черным углом крыши. В воздухе пахло сыростью. За деревьями угадывались смутные очертания лунного диска.
— Ах ты ведьма! — внезапно со слезами в голосе закричала Элаис Каторз. — Посмотри, что ты натворила! Куда ты нас вывела!
— Куда? — не поняла я.
— Ты нас вывела наружу! — рассмеялся Шадрейк, но в его голосе звучали испуг и изумление.
— Ты завела нас слишком далеко, — резко заявила Элаис Каторз. — Ты вывела нас в Пыльный Город.
Я повернулась и посмотрела на нее.
— Какая ерунда. Это же сказка, миф, — произнесла я.
— Ничуть, — заверил Шадрейк.
— Если даже Пыльный Город существует, — настаивала я, — он находится за Сандерлендом, в пустыне. А не за дверью вашего несчастного старого дома.
— В том и дело, что это не так, — произнесла Элаис Каторз. — Когда-то Орфей поместил город-близнец рядом с Королевой Мэб, так, чтобы он был словно пыльная тень, отброшенная городом. |